Онлайн книга «Хозяйка Мозеби»
|
Нина медленно встала, оперлась на стол обеими руками и прямо посмотрела на молчащих гостей. - Так что, господа хорошие, виконтесса Нинель Флетчер, в девичестве фроляйн Лунд, намерена самостоятельно вести дела поместья Мозеби, поскольку купеческая дочь умеет не только булки трескать, но и деньги считать, в отличие от некоторых, умудрившихся промотать и свое, и чужое состояние, прикрываясь красивыми фразами о благородстве и достоинстве «голубых кровей». Женщина выпрямилась, еще раз обвела сидящих мужчин серьезным взглядом: - Прошу простить меня, господа, видимо, я отвыкла от общества, поэтому хотела бы остаться одна, чтобы отдохнуть. Надеюсь, вы будете снисходительны к женским слабостям. Я благодарю вас за уделенное мне и моим делам внимание и время. Не смею более задерживать. Примите мои уверения в совершеннейшем почтении и прощайте! Нина присела в самом низком книксене, на который оказалась способна, после чего, вытянувшись в струнку, застыла у стола, опустив глаза долу и сложив руки на животе в позе глубочайшего смирения. Гостям ничего не оставалось, как выразить хозяйке благодарность и удалиться: кто- то – смущенный и задумчивый, кто- то – раздосадованный, кто- то – старательно скрывающий удовлетворение от увиденного и услышанного. В опустевшей обеденной зале виконтесса Флетчер тяжело рухнула на стул и тихо расплакалась от непонятной горечи и навалившейся вдруг усталости… Глава 40 Нина не могла точно сказать, почему визит столичных чиновников и нового мэра выбил её из состояния равновесия даже больше, чем факт попадания в другой мир с сопутствующими этому потерями или отъезд барона Брагау , поставившего крест на ее расцветающей любви… Но дело обстояло именно так: Нина погрузилась в депрессию. Она сидела в кресле в кабинете, тупо уставившись в окно, не желала разговаривать, отказывалась от еды, вымученно улыбалась пытающимся растормошить ее домочадцам и плохо спала. И думала, думала, думала… О чем? Как ни странно – об одиночестве. Своем тотальном одиночестве, своей чуждости этому миру и его законам… Нина впервые за полтора года пребывания в этой реальности необычайно остро ощутила тоску по сыну и внукам, привычной за шесть с лишним десятилетий жизни, нормальной одежде и обуви, бытовым благам, понятному мироустройству и, смешно сказать, чувству безопасности! Хотя, если подумать, ну какая безопасность в мире войн, эпидемий, повсеместного мошенничества и скорой смерти? Но Нина чувствовала себя в этом плане спокойнее там, чем здесь, на тихом острове среди поддерживающих её людей, в окружении прекрасной природы и находясь в молодом теле, которое вполне обеспечит ей возможность прожить столько же, сколько она прожила на Земле… Увы, эти плюсы нивелировались имеющимися минусами: она практически беззащитна перед традициями и моралью общества, где женщина любого сословия изначально занимает зависимое положение, где даже слово высшего по статусу может лишить доброго имени и жизни, а власть мужа – средств к существованию…И апеллировать- то не к кому, по сути! Нина вспоминала реплики мэра Тролле относительно необходимости нанять управляющего, поскольку женщине ее статуса не пристало заниматься хозяйством и жить в глуши, его пренебрежительные взгляды на скудную обстановку, сомнительные, на грани приличий, комплименты, и испытывала жгучую досаду: снова ей указывают на её якобы умственную неполноценность и ущербность, поскольку она – женщина! |