Книга С песней по жизням. Часть 1 и Часть 2, страница 92 – Лора Лей

Мы в море родились, умрём на море.

Ирина была уверена, что как только мужчина до конца осознал слова, провел параллель, его энтузиазм и попер! Он и сам любил арию, и ватага принимала каждое исполнение как гимн. Короче, зашло творение Римского-Корсакова иномирным аналогам! Они мычанием заполняли соло — паузы, и лица при этом имели серьёзные и одухотворенные донельзя!!!

И снова попаданка воспринималась как необычный талант, сокровище и только — никаких сомнений! Её иногда такое слепое доверие и обожание пугало — это ж ответственность какая! Мысленно прося прощения у авторов, иномирянка утешала себя тем, что распространять такие знания — не грех!

Полюбилась ватаге милая песенка Гелены Великановой, которую редко исполняли на эстраде, а северяне выучили раньше других.

"Если тебе одиноко взгрустнётся, Если в твой дом постучится беда, Если судьба от тебя отвернётся, Песенку эту припомни тогда."

Чаще всего ею заканчивались спевки, и парни выходили на улицу, мурлыкая «Если тебе почему-то наскучит…». Голоса удалялись, а в доме витало теплое послевкусие…

Кстати, принц Персии в посиделках участвовал всегда, петь не пытался, но тихо мычал со всеми. Порой ребята просили сыграть на нае, особенно, если погода шептала: «Займи, но выпей». Иру такое «невключение» араба в хор нервировало, она копалась в памяти: что бы такое сделать плохое… Нет, конечно! Найти бы соответствующую ему и южному темпераменту песню…

И однажды осенило: «Сулико»! Они на уроках разучивали песни разных народов, как она забыла! Перевод-то вспомнила быстро, а вот с оригиналом не задавалось. Но, с божьей помощью, два труднопроизносимых куплета удалось вытащить из недр памяти. И берег Холодного моря, то бишь, в просторечьи иномирном, Балтики, узнал печальную мелодию о трагической любви:

Сакварлис саплавс ведзебди

Вер внахе дакаргулико

Гуламосквнили втироди

Сада хар чемо Сулико?

Я могилу милой искал,

Сердце мне томила тоска.

Сердцу без любви нелегко.

Где же ты, моя Сулико?

Аладдин быстро подобрал на нае аккомпанемент, Микола и Эйрин пели на два голоса, мужчины слушали, а Гудрун неизменно плакала — так брала ее за душу чужая песня…

В общем, зима, несмотря на трагичное начало, прошла в жизнеутверждающем ключе. Валиева, при всей нагрузке, умудрялась вязать! Первым получил толстый и оригинальный наряд Эйрик Рыжий: желая обвязать всех мужчин, Ира не мудрствовала лукаво, поэтому брала толстые деревянные спицы, изготовленные Уббе — плотником, и чередовала лицевые-изнаночные на упрощенном реглане, разбавляя на рукавах и полочках элементами разной степени сложности. Ну и цвета, конечно, подбирались индивидуально.

Получив подарок, Эйрик долго вертел пуловер темно-красного, почти бордового, цвета с тремя выпуклыми косами на груди, гладил узор, рассматривал плетение и не надевал!

— Отец, тебе не нравится? — возмутилась Эйрин. — Да, я торопилась, он не так хорош, но я от чистого сердца… — мастерица действительно не понимала.

Эйрик поднял на приемную дочь глаза, и она увидела в них слезы счастья. Ну ладно, уговорил, красноречивый! Эйрин обняла богатыря, взяла обновку и сама натянула на голову отцу.

— Дальше сам, надо же оценить размерчик!

В себе она не сомневалась: напортачить, имея такой опыт, сложно, хотя-можно, но это не наш случай!