Книга Академия Аркан, страница 174 – Элис Кова

— Если честно, Каэлис, единственное, чего я когда-либо думала хотеть от тебя, — это твоё сердце, вырезанное из груди.

— Скажи слово, — его голова чуть склоняется, длинные пряди щекочут мой лоб. Наши губы зависают мучительно близко. Любая рациональная мысль исчезает, когда тепло его дыхания смешивается с моим. Я всё ещё чувствую на его губах прохладу осеннего воздуха. Всё ещё ощущаю вкус его с тех пор, как его язык оказался в моём рту.

— И какое же это слово? — мой голос едва слышен, почти растворяется в буре, что клокочет в безднах его глаз.

Руки Каэлиса наконец находят меня. Одна скользит вдоль талии, другая осторожно очерчивает линию моей челюсти. Каждое прикосновение словно крошечная звезда падает на кожу. Вспышки света во тьме.

— Подчинение или завоевание? — бархатный шёпот.

— Разве это не одно и то же? — вопрос повисает в воздухе, тяжёлый, как и наши веки. Как и наши тела, тянущиеся друг к другу, пока всё вокруг блекнет и растворяется.

— Мы не можем, — его дыхание срывается хриплым вздохом, будто всё его тело готово сломаться. Оно дрожит от усилия сдержаться. Не поддаться тому, чему мы оба знаем — мы не можем. В глубине нутра я понимаю, о чём он. Но его самоконтроль не позволяет ослабить тетиву. — Они будут искать нас на Пире Дня Монет.

— Пусть ищут, — я не готова отступить. Не готова сдаться. Не тогда, когда эта жажда так глубока и обжигающе реальна, что её наконец можно утолить.

— Мы оба ведём себя глупо. Никто из нас на самом деле этого не хочет. — Но даже говоря это, он не отходит. Каждое слово обжигает мои губы, расстояние, между нами, мучительно мало. — Мы просто… захвачены плотскими желаниями.

— Ну и что? — спокойно отвечаю я.

Он откидывает голову чуть назад, чтобы лучше рассмотреть меня.

— Очевидно же, — я нарочито растягиваю слово, крепче удерживая его. — Думаешь, я не понимаю, какая это ужасная идея для нас обоих? Как это отразится на нашей совместной работе? Как сильно мы обоюдно, в целом, ненавидим друг друга?

— «Ненавидим» — слишком сильное слово, — бормочет он.

— Это не обязано чем-то быть, что-то значить, — мои руки скользят по его груди. Он прочный, как стена. Дышит прерывисто. Четыре масти, как же мне хочется его сломать. — Будем честны: я пробыла в Халазаре почти год. И, несмотря на все твои слова, думаю, ты, наверное, самый непривлекательный жених во всём Орикалисе. — Его глаз чуть дёргается. Я усмехаюсь. — Нам обоим нужен хороший трах, Каэлис. Это ведь не обязательно должно быть сложно.

Он срывает тихий стон, обе руки возвращаются на мои бёдра, скользят по изгибу ягодиц. Зацепляются за пояс брюк. Он резко притягивает меня ближе, и я чувствую, насколько сложной стала для него эта ситуация. И это заводит меня ещё сильнее.

— Если мы опоздаем на пир, они заподозрят, — повторяет он.

— Они уже назвали меня твоей «шлюхой». Так я хотя бы дам им повод, — ухмыляюсь я. — К тому же, разве это не укрепит легенду о нашей великой любви?

Он стонет.

— Нам и правда не стоит… мы не можем. — Я уже открываю рот, чтобы возразить, но он опережает меня: — «Они» — это мой отец и брат.

Мои глаза расширяются. Я отпускаю его, и холодный воздух академии обрушивается на меня, как ушат ледяной воды. Одного лишь упоминания короля хватает, чтобы здравый смысл вернулся.

— Они здесь? В академии? — спрашиваю я.