Книга Лекарка поневоле и опять 25 примет, страница 56 – Ульяна Муратова

— Вот видишь, рано руки опускать. А сейчас давайте вечерничать.

— Да, ты права. Не Солар горшки обжигает, — улыбнулась Талла, а я в очередной раз поразилась тому, как у неё хватает моральных сил на то, чтобы оставаться адекватной и не свистеть крышечкой при таких обстоятельствах.

И даже недоверие целителям и нежелание их слушать стали понятными — кому хочется, чтобы им раз за разом повторяли, что их ребёнок — не жилец? И где взять силы, всё равно не опускать руки, заботиться о нём? Почему за это не дают ордена? Почему это не считается подвигом?

Я ничего не стала говорить, потому что любые заверения звучали бы фальшиво, но вопреки всем доводам разума решить нерешаемую задачу захотелось ещё сильнее.

Повечерничав, мы разбрелись по своим делам. Я читала на подоконнике подаренную энциклопедию, Эрер сначала разбирал вещи, а потом играл с Дичиком и Шельмой. Я внимательно наблюдала за ним, но ни отвращения, ни враждебности не увидела, отчего на душе стало светлее.

Если бы Эрер начал доказывать, что я трачу ресурсы на пустое дело и что помочь ничем нельзя, я бы в нём глубоко разочаровалась, но он проявил неожиданное дружелюбие.

Разговаривал Дичик пока плохо, артикуляцией мы ещё не занимались, поэтому понимать его было сложно, но Эрер действовал иначе — сел рядом с ним на пол, сначала катал клубок, потом показал, как его раскручивать над головой и пулять подальше, а потом сходил во двор, принёс ветку и сделал большую рогатку.

Мальчишка пришёл в полнейший восторг, а Шельма носилась по дому, проскальзывая на поворотах. Мы с Таллой молчали, переглядываясь.

Разумеется, клубок в какой-то момент залетел в печь, Шельма кинулась следом, Эрер метнулся вынимать её из углей, уронил лавку, с которой со звоном полетела лежавшая на ней игрушка… В общем, было весело, уютно и по-домашнему.

Шельма лишь усы немного опалила, но скажем честно, они и после прошлого раза не особо-то успели отрасти.

Когда стемнело, мы проводили Таллу с Дичиком до дома, причём мальчишку нёс на плечах сам Эрер — сказал, что тот слишком тяжёлый, чтобы это делали женщины. Мы с Таллой не стали его разубеждать и говорить, что как-то до этого справлялись сами.

Побегав по просёлочной дороге, делая вид, что он — гоночный мобиль, а Дичик — шофёр, Эрер наконец спустил его с рук и поставил на крыльцо. Я наложила сонное заклинание, и мы распрощались до следующего дня.

Обратно мы с Эрером шли в темноте и ночной тиши. Полная луна ярко заливала казавшуюся серебристой пыльную дорогу.

— Спасибо.

— За что? — удивился Эрер.

— За книгу и за то, что ты так легко принял Дичика. Я понимаю, что даже смотреть на него может быть сложно. Мне самой иногда хочется отвернуться…

— Но ты не отворачиваешься, — сказал он, беря меня за руку. — Значит, и я тем более не должен. Я же мужчина. И потом, ты сама сказала, что для тебя важно, чтобы я поладил с Таллой, а к матери всегда проще всего найти подход через её детей.

— То есть это — тактический манёвр?

— Разумеется, это тактический манёвр, причём сразу на многих уровнях. Ты-то с нас тоже глаз не спускала. Но это не значит, что мне не нравится играть с детьми. Нравится. Они забавные. И, в отличие от занудных взрослых, им всё интересненько, и они очень любят разбирать разные вещички, чтобы понять, как они устроены.