Книга Лекарка поневоле и 25 плохих примет, страница 47 – Ульяна Муратова

Нужный адрес Эрер нашёл далеко не сразу. На карте были обозначены лишь самые крупные улицы, а вот хитросплетение переулков между ними пришлось изучать самостоятельно. Мобиль он припарковал на одной из главных площадей и теперь был практически уверен, что вернётся к залапанным маленькими ладошками крыльям — их дети почему-то трогали охотнее всего. Возможно, их привлекал хищный изгиб арки над передним колесом, в зеркальной поверхности которой смешно искажались лица. Если учесть детский рост, то место действительно получалось самым удобным.

Думая о мобиле, Эрер чуть не прошёл мимо небольшого доходного дома, приткнутого между двумя торговыми лавками — обувной и скобяной.

Сверившись с записями, он взялся за колотушку в виде оскалившегося блейза и несколько раз громко постучал. Дверь распахнулась почти сразу, за ней оказался полноватый мужчина лет шестидесяти с густыми бакенбардами.

— Ясного вечера. Я по заявке от Де́на Тевмоа́ля. Это вы?

— Да-да, я, — суетливо отступил тот вглубь прихожей. — Заходите.

— Офицер Эрер Прейзер. Рассказывайте, что произошло?

— В тётку дух чужой вселился, не иначе. Злобная стала, только и делает, что кричит. Раньше-то она кроткая была, а тут как пчёлы накусали. Кашей кидается, скандалит, обзывается. Память потеряла, никого не узнаёт. По ночам воет. Ну точно чужемирянка! По всем признакам. Вы уж её заберите! Изолируйте! Мочи никакой нет — последние жильцы на втором этаже оставались, и те съехали.

— Это ваш дом?

— Я распорядитель, — замялся Ден. — Племянник тётки Итро́нги.

— А родные дети или внуки у неё есть?

— Да как же, было трое. Сначала муж у Разлома сгинул, потом сыновья один за другим. А второй раз тётка замуж так и не пошла.

— Ясненько. Получается, что вы — ближайший кровный родственник?

— Технически ближайший — батя мой, брат ейный. То есть еёйный, — поправился он и нахмурился: — В общем, тёткин родной брат. Да только он ещё старше, из дома уже два месяца не выходит. А я вот ухаживаю, значит, за тёткой-то, всё на мне. И подай, и принеси, и счета оплати.

— Понятненько… — протянул Эрер. — Проводите меня к ней.

Племянник отвёл его в украшенную по моде прошлого века спальню на первом этаже — просторную и казавшуюся пустой.

— Гава́р, это ты? — раздался вдруг испуганный старческий голос.

— Гавар — это кто? — строго посмотрел на собеседника Эрер.

— Так муж еёйный. То есть ейный. Покойный.

— Ждите меня в прихожей.

Эрер шагнул в комнату, время в которой, кажется, замерло. Хрупкие фарфоровые цветы в вазе навсегда застыли в моменте, когда тугие бутоны наконец распустились. Но не пахли. И не вяли. Массивные часы на стене остановились, а минутная стрелка немного не дотянула до полудня, и это почему-то слегка раздражало. Тонкий узор позолоты на шёлковых обоях давно поблёк, а сам рисунок выцвел, однако его элегантная красота всё ещё отчётливо проступала сквозь годы. Пахло пылью, старостью, подгоревшей кашей и едва уловимо — сладкими женскими духами.

Старомодный диван в чехле с розовыми рюшами, подушки с вышитыми пионами, позолоченный канделябр, украшенный металлическими цветами — ни одного современного предмета в комнате, даже музыкальная шкатулка была куда старше Эрера.

Потенциальная чужемирянка сидела на постели. Сухонькая, едва заметная из-под нескольких слоёв одежды старушка повернулась к визитёру и обиженно спросила: