Книга Лекарка поневоле и 25 плохих примет, страница 83 – Ульяна Муратова

Её, правда, дядька Мелест записал на себя, а про кису сказал, что дочка выпросила на рынке купить. Никто заострять на этом внимание не стал и котячий паспорт не потребовал. Разуваться, снимать ремни и выкидывать шампуни тоже никто не просил, поэтому таможенный досмотр показался мне странным и даже неудовлетворительным.

Психологи утверждают, что некоторые преступники подсознательно хотят, чтобы их поймали, поэтому не всегда ведут себя логично и даже специально оставляют улики, заигрывая с полицейскими. Вот и сейчас, когда дядьку Мелеста похлопал по спине таможенник и без вопросов поставил печати в паспорта, я испытала укол разочарованного облегчения.

В итоге к обеду мы уже снова были в дороге, а к вечеру прибыли в то самое село, Абенарфи́н.

Староста остановился у самой крайней постройки, вышел из машины и с важным видом указал:

— Вот твой новый дом, Таисия. Живи, распоряжайся.

Я прижала Шельму покрепче к себе и вышла, с волнением вглядываясь в очертания нового дома. Обманул дядька Мелест или нет?

Назвать этот дом избой не поворачивался язык — он был куда больше Ланиного, явно с несколькими комнатами. Тип постройки тоже отличался. После пересечения границы мы ехали, почти всё время взбираясь выше и выше, и наконец остановились в предгорье.

Тёмный хоровод наряженных в снежные платья пиков виднелся на горизонте. Тут было прохладнее, чем в Армаэсе, что радовало безмерно. Большое село нежно обнимало бурную горную речку с двух сторон, и два моста походили на две руки, обхватившие тонкую водную талию.

Дома здесь строили не деревянные, а каменные, основательные, с двускатными сланцевыми крышами. Они искрились на вечернем солнце мрачной, солидной красотой.

Входов у вверенного мне дома оказалось два — один с улицы, второй — с заднего двора, из огорода. Пока я осматривала новую вотчину, в дверь постучались три девушки-подростка.

— Нас батька Мелест прислал, — тоненько проговорила одна, — с уборкой подсобить.

Все три девушки, похожие на чёрных волооких коровок, смотрели на меня со смесью благоговения и опаски.

— Да, уборки предстоит много… — огляделась я.

Дверь, ведущая с одной из главных деревенских улиц, открывалась в просторную приёмную с побеленными стенами. Тут и кушетка, и массивный стол с каменной столешницей, и несколько стульев, и опустошённые шкафы для инструментов и снадобий. Всё покрыто толстым слоем пыли. Далее из приёмной-предбанника можно было войти в ещё одну проходную комнату с двумя топчанами по обе стороны от прохода. Она мало напоминала больничную палату, зато мне понравилось, что жилая часть дома хоть как-то отделена от «медкабинета» и запирается изнутри на засов.

В середине избы находилась кухня-гостиная, из которой можно было выйти либо в небольшую, уютную спальню за стенкой от печи, либо в заваленные хламом сени и через них — в сад-огород. Судя по размеру печи и толщине стен, зимой здесь должно быть тепло.

На заднем дворе имелись баня, пустой птичник и утеплённый сарай, где предыдущий хозяин сушил и хранил травы. В углу даже стояли ящики со старыми запасами, но инспектировать их сейчас было некогда.

Пока я ходила и осматривала новые владения, девчонки споро навели порядок в приёмной и принялись за проходную. В шесть рук вымели мусор и паутину, отмыли неровные стены, натёрли до блеска полы и окна, а потом вытащили из остальной части дома весь текстиль и принялись перетряхивать на улице.