Книга Артефактор на покое, страница 32 – Алла Гореликова

Тогда она побоялась спрашивать, и помощи просить – тоже. Только молча пообещала выучиться, стать мастером и возродить род. Никакого отклика не ощутила, но так ли он нужен, когда уже приняла решение?

Теперь же – сама не понимала, почему ее вдруг туда понесло. В голове царила звенящая гневом пустота. Если мать ее не слышит, пусть предков послушает! Перед которыми ей «ах-какой-позор, дочь бездарной родилась»!

Потом она вспомнит и удивится: и мать, и Белинда молча и послушно шли за ней. Двери в ритуальный зал открылись сами – и громко захлопнулись, когда все трое переступили порог.

Заброшенная, почти позабытая часть родового дома. Место, где давным-давно никто не бывал, потому что некому было его использовать, оставшееся в памяти промозгло-холодным и затхлым, словно склеп. Как, почему оно вдруг обрело собственную силу? Их, всех троих, как будто позвали туда без права отказаться – но и это придет Лане в голову гораздо позже. Когда она начнет искать хоть каких-нибудь логичных объяснений, как будто магия, настоящая магия, а не школьные азы, вообще требует логики.

Но в тот момент ей просто показалось, что в подвале бушует магический шторм, а ее саму и мать с Белиндой подхватили и тащат вперед неодолимые волны.

Не осталось ни затхлости, ни мрака. Вспыхнули золотым светом ритуальные круги на полу и символы на стенах. Лана вдруг ощутила себя щепкой в водовороте, опавшим листком на осеннем ветру. Отвратительное, жуткое ощущение. И слова, которые она не произнесла, а выкрикнула что есть силы – тоже были, как буря или водоворот: даже захоти она замолчать, уже не сумела бы.

— Я – Иверси, и я не отказываюсь от своего рода! Со мной – моя сестра, и я не откажусь от нее! Как бы мало ни было в ней силы, Белинда – часть нашего рода, она – Иверси! А если нашей матери это не нравится, пусть сила рода решит, достойна ли она оставаться главой семьи!

Откуда-то вдруг взялся стылый, липкий туман, сгустился так сильно, что Лана не видела стоявшую с ней рядом сестру, только продолжала крепко сжимать ее ладонь и чувствовала, что Белинда держится за нее так же крепко. А вот рука матери куда-то пропала. И, казалось, сам этот туман шепнул в ухо:

— Готова взять семью на себя? Все права, всю ответственность?

«Что мне еще остается», — подумала Лана, но произнести «да» не успела: ее услышали и без слов. А может, и не только ее?

— Да будет так! — громыхнуло вокруг. — По вашим мыслям, по вашей решимости, по вашим делам!

Прерывисто вздохнула Белинда. Высоким, непривычно звонким смехом рассмеялась мать, сказала:

— Что же, тем лучше. Вы не представляете, как я устала от этого дома. И верно – склеп! Хочу в Сигидалу, к морю, к солнцу!

Прошелестели торопливые шаги – к выходу. Рассеялся туман, теперь все вокруг заливал тусклый золотистый свет, пародия на закатное солнце. И в этом свете Лана сначала увидела, а потом, наконец, осознала, что они с Белиндой остались вдвоем.

Телефонами для экстренной связи дело не ограничилось. Через неделю после разговора с Зурабией – неделю, проведенную Эгером в беспрерывной работе в семейном агентстве, почти не оставлявшей времени даже на посторонние мысли, не то что дела, — ему позвонили.

— Зурабия? — удивился Эгер, узнав слегка искаженный помехами голос. — Что-то случилось?