Книга Беглянка. Сдавайся лишь любви, страница 7 – Вероника Азара

Вдова и дочь не бедствовали, но жили очень скромно, папа иной раз помогал, а потом... Он на вдове женился.

Но, увы, бедный папа даже не представлял, кого привёл в дом.

Эта особа, ставшая мне мачехой, придя в дом, сразу начала наводить свои собственные порядки, отменяя правила и обычаи моей мамы.

Было ужасно, когда она приказала вынести на чердак все мамины портреты. Когда приказала поменять все интерьеры, созданные с отменным вкусом, превратив наш дом в золотой кошмар. Эта безумная золочёная резьба по всему дому сводила меня с ума. Золочёным стало всё! От обивки мебели, до стен и посуды. Насколько же меня бесило это стремление показать, наше богатство всем соседям!

Да, соседи смотрели, удивлялись... Но что-то я не заметила, чтобы кто-то начал подражать. Наоборот, на папу смотрели с недоумением, кто-то даже с осуждением... А на мачеху смотрели как на выскочку, пробившуюся в приличное общество. Что, в сущности, правда - мещанская дочь сходила с ума от счастья став "леди", хотя бы по мужу...

Меня она вроде бы и не обижала, особенно поначалу. Всегда общалась сердечно, даже мило... Но детским сердцем я чувствовала полнейшее равнодушие этой женщины. Должна сказать, даже в детстве я "твёрдо стояла на земле", по словам мамы. Осуждать мачеху за отсутствие любви ко мне даже и не собиралась. Не обязана она любить чужого ребёнка. Но что-то заставляло сердце сжиматься, стоило оказаться рядом с ней и её дочерью.

Вроде бы меня не обделяли, но...

Мне покупались платья, так же как и раньше. Приходили учителя... Но только как-то так всё время получалось, что я обижала её дочь, пришедшую в наш дом.

Папа постепенно начал раздражаться. Ему казалось, я действительно оскорбляю бедную сиротку. А мне становилось очень-очень обидно. Я видела, папа к ней относится лучше, чем ко мне. Уж сердился на меня он точно гораздо чаще. И сидела наказанная в своей комнате я чаще, чем Кристлина, которую папа откровенно баловал, жалея дочь друга.

Изменения происходили медленно.

Кристлина всё чаще приходила к папе в кабинет. Вместо меня забиралась к нему на колени, рассказывала свои маленькие детские секреты. Часто плакала:

"Папенька, не наказывайте Софилению, не наказывайте, но она..."

И после этого вываливались подробности, каких я даже не могла себе представить. И меня отправляли отбывать наказание на хлебе и воде в своей комнате за "преступления" появившиеся в голове новоявленной "сестрички", во всём стремившейся теперь занять моё место.

Постепенно ей начали покупать более красивые платья, чем мне, она гуляла, где хотела и сколько хотела. Ей даже дарились драгоценности, пусть и скромные, ещё детские, но меня папа держал в строгости. Он заявлял, видимо по наущению мачехи, что я очень небрежна, неаккуратно отношусь к вещам. Поэтому он видит - я их не ценю, и он не собирается меня баловать.

Так прошло несколько лет. Мой возраст приближался к пятнадцати.

Медленно, по одному, учителя исчезли. Папа начал чувствовать себя плохо и мачеха взяла полную власть в доме.

Едва папа окончательно разболелся, она решила: меня, как "строптивую и непослушную дочь, постоянно причиняющую родному папеньке неприятности", раздражающую мачеху и обижающую сестру, надо отправить в пансион. Там меня научат и себя вести, и подтянут, запущенное после смерти мамы, образование.