Книга На неведомых дорожках, страница 105 – Вероника Азара

— Настя, доставай бальзам, — скомандовал рыжий.

С сомнением посмотрела на приятеля.

— Думаешь, подействует? Ты же его для человека варил.

— Хуже не будет, а попробовать можно.

Чего тут раздумывать? Если спец говорит, надо пробовать. Выудила из мешка бальзам. Не тратя времени попусту, принялась обмазывать раны. Кажется, яблоне понравилось. Мирлис тоже заметил, как вокруг разлилось ощущение покоя.

— Вот и всё, — ласково погладила шершавый ствол. — Надеюсь, поможет.

— Настя, — отвлек меня Мирлис, — а пару яблочек на память взять не хочешь? — и он ткнул лапой в лежащие на земле яблоки.

Я нагнулась и хмыкнула:

— Рехнулся? Таскать с собой такую тяжесть?

Яблоки действительно из золота. Подняла одно — гиря! Не знаю, я не Шура Балаганов, а рыжий не Паниковский — пилить не стали, но не думаю, что внутри было что-то другое.

Мирлис фыркнул:

— На твоём месте другие…

— Знаешь, я не другие — это раз. Мне здесь ничего вообще не надо, домой хочу — это два…

— Так дома и найдешь применение, это же золото! Продашь.

Призадумалась. В чем-то рыжий прав. Но не хотелось мне брать яблоки, не хотелось.

По плечу кто-то хлопнул. Я аж подлетела, развернувшись в воздухе. Оказалось — низко склонившаяся ветка с несколькими спелыми яблочками. О, это другой разговор! Полакомиться на привале ароматными яблочками — совсем другой коленкор!

Яблоки, словно сами, прыгали в мешок, рвать их доставляло ни с чем не сравнимое удовольствие. Естественно, между делом не одно оказалось в желудке (не только моём, между прочим!), пока я, наконец, не обуздала жадность, и не решила, что есть одни яблоки не станешь, а значит, пора заканчивать сбор урожая.

Раздался стук копыт. Только теперь заметила, что солнце уже почти село, и небо освещено закатом.

Странно, кто там топочет? Вроде никто из наших преследователей такого топота издавать не мог? Звуки всё ближе… Между стволами мелькнуло светлое пятно, раздался приветственный крик:

— Вон они где, воробышки!

Михал, соскочив с высокого поджарого коня, удивительно похожего на Каштанку, подлетел ко мне, и, подхватив как ребенка, расцеловал в обе щеки.

— Живы, проказники!

Он опустил меня, и дал осмотреться. Рядом с ним на таком же скакуне восседал высокий широкоплечий воин. Таких, наверно, полагается называть витязями. Серебряная кольчуга чешуёй покрывала его до колен, даже перчатки и те кольчужные. Высокий шлем венчало струящееся перо, похожее на поток воды. Витязь спешился и оказался на удивление высоким. Мне пришлось задирать голову, чтобы видеть его спокойные синие глаза. Рядом с ним, опустив голову на плечо витязя, пристроился, отпущенный мною, конь Черномора.

Витязь осмотрелся.

— Припозднились мы, похоже. Тут и без нас разобрались, — и потрепал по крутой шее коня. — Молодец, что позвал.

Мне стало неловко. Кажется, прибыл хозяин нашего скакуна. Эх, жаль, придётся отдавать, потянулась к недоуздку.

— Это ваш, да? Вы извините, надо было очень быстро, а не получилось, понимаете?

Меня охватило нелепое смущение, и стало стыдно за свой жалкий лепет.

— Не узнаю старую знакомую, — раздался рядом смех. — Обычно она за словом в карман не лезет, и такая мелочь, как сведённый со двора конь вряд ли может смутить.

— Павел! Ты откуда?

— Зиран послал, — Павел спешился.

— Ты, девица, узду-то не трожь. — положил мне на плечо тяжелую руку Черномор. — Раз уж удалось получить моего Прибоя, пока пользуйся. Только никому больше не давай, — от строгого взгляда внутри всё оборвалось. — Ладно, не бойся, не обижу. Прибой послужит тебе, только хотелось бы знать, как ты чары-то одолела? Я и сам к нему последние недели подойти едва мог, словно подменили коня.