Книга Король в Чёрном, страница 94 – Валентина Зайцева

Моя обитель носила гордое имя Дома Пламени, и всё же судьба не сочла нужным привести сюда кого-то со столь подходящей натурой, как у неё. То, что она оказалась в Доме Слов, было настоящим преступлением против природы этого мира.

Торнеус не сумел разглядеть истинную ценность в той, чьё сердце невозможно было сломить или убить.

Мой взгляд скользнул к руке девушки. Она зажила. Воспоминание о пытках Самира вызывало у меня тошноту и жгучее отвращение. Как будто недостаточно было выкачать из тела Агны её силу с помощью проклятой машины — он ещё посмел попытаться вшить метки девушки обратно. Извратить её дар по собственной прихоти и даровать его ей заново, но уже в своём собственном исполнении.

Я никогда не видел ничего подобного прежде. Я ни разу не бодрствовал во время правления Самира, ни единого раза за последние полторы тысячи лет. С того самого дня, когда завершилась Великая Война, когда Самир капитулировал, осознав наконец, что он натворил и каким проклятием обрёк этот мир.

Теперь же, в своей неистовой жажде спасти его, он, казалось, был так же слеп к страданиям, которые несёт — или, что ещё хуже, находил в них такую же радость, — творя свои тёмные дела.

Но самое ужасное заключалось в том, что машина Самира, которую Агна описала мне во всех подробностях, действительно сработала. Метки на её руке остались, сохранив свой тусклый пурпурный оттенок, именно такими, какими их разместил Самир. Ему удалось лишить девушку её даров и восстановить их по своему замыслу, словно он был творцом, а не узурпатором.

Это было преступлением против самой природы мироздания. Это было святотатством против Древних. Такой властью Самир не имел никакого права обладать. Это была прерогатива исключительно древних существ, и только их.

— Вы в порядке? — Агна положила свою маленькую ладонь поверх моей, и это прикосновение вырвало меня из водоворота ярости и мрачных дум. Я резко вынырнул из потока мыслей и посмотрел на неё. Должно быть, я непроизвольно напрягся, и она это заметила.

Я рассеянно покачал головой, давая ей понять, что это не её вина, и что ей не стоит беспокоиться об этом.

Каким-то удивительным образом эта смышлёная девчонка всё поняла, и Агна озорно улыбнулась мне.

— Для парня, который не может говорить, вы отвратительный лжец, — сказала она, игриво тыкая меня в руку пальцем.

Она то и дело называла меня «парнем». Никто не осмеливался на такое тысячи лет. Разве что в бою, да и то лишь как оскорбление. Но она говорила это с улыбкой, словно я был не Владыкой, а самым обычным человеком. Стыдливость покинула Агну минут через десять после того, как я привёз её сюда. Она быстро забыла о почтительных «владыка», «господин» и «повелитель» — это было не в её духе. Вместо них посыпались «красавчик», «парень» и прочие бесконечные прозвища. И ни разу она не проявила и тени должного почтения.

И я обожал это.

Мгновенно я подхватил Агну со стула и усадил её к себе на колени. Она взвизгнула от неожиданности, засмеялась и обвила руками мою шею сзади.

— Ну что ж! Хорошо, принимаю, — проговорила она сквозь сияющую улыбку.

Она действительно не стеснялась. Я забрал её в свою постель, как только она достаточно окрепла, чтобы выдержать моё внимание. И с тех пор Агна её не покидала.

Единственное, что могло бы оправдать раннее пробуждение Самира и те муки, что он обрушил на эту девушку, — так это то, что это даровало Агне свободу и позволило ей оказаться рядом со мной.