Книга Исключительное право Адель Фабер, страница 15 – Юлия Арниева

Следующий час пролетел незаметно. Этьен рассказывал о преподавателях, сокурсниках, строгих правилах и маленьких бунтах против них. Я наблюдала за ним с возрастающим чувством симпатии. Мальчик был умен, наблюдателен и обладал тонким чувством юмора. Он явно унаследовал лучшие качества обоих родителей, избежав при этом их недостатков.

— … и тогда Жак уговорил всех обменяться одеждой, так что когда надзиратель вошел в комнату, он не мог понять, кто есть кто! — смеялся Этьен, рассказывая об очередной проделке.

Мы все улыбались, даже Себастьян, обычно столь сдержанный.

— Довольно рассказов на сегодня, — внезапно прервала нас мадам Мелва, появившаяся в дверях. — Уже далеко за полночь. Вы все устали, а у мальчика был долгий путь.

— Но, бабушка… — начал было Этьен.

— Никаких «но», — отрезала она тоном, не терпящим возражений. — Завтра наговоритесь. А сейчас в постель!

Этьен вздохнул, но покорно поднялся.

— Спокойной ночи, отец, — он чинно поклонился Себастьяну, затем повернулся ко мне и неожиданно снова обнял, шепнув на ухо: — Я так рад, что ты поправилась, мама. Ты кажешься другой. Более живой.

Я замерла, но он уже отстранился и, подхватив свою сумку, направился к выходу.

— Мы тоже пойдем, — сказал Себастьян, поднимаясь. — Был долгий день.

В своей спальне я обессиленно упала в кресло, не дожидаясь, пока горничная поможет мне переодеться. День был чрезвычайно трудным, а встреча с Этьеном подкосила меня окончательно. Никогда прежде я не испытывала таких противоречивых чувств — эта всепоглощающая материнская любовь, пробившаяся сквозь барьеры чужого сознания, застала меня врасплох.

Я прикрыла глаза, пытаясь разобраться в своих эмоциях. Мне ничего не стоило притвориться, выдать вежливую заинтересованность за родительскую любовь — я делала и более сложные вещи за эти месяцы. Но дело было не в притворстве. То, что я чувствовала при виде Этьена, было настоящим. Не моим, но настоящим.

Окно было приоткрыто, и прохладный ночной ветер трепал кружевные занавески. Где-то вдалеке лаяла собака. А я невидяще смотрела на темный сад, и мысли мои были такими же темными и запутанными.

Уехать завтра в своё поместье, как я планировала, не получится. Этьен вернулся всего на неделю, а мать собрала вещи и уезжает… Это неправильно. Я не могла так поступить с мальчиком, который искренне любит свою мать и только что обрел её после долгой разлуки. Придется потерпеть ещё неделю.

Но была и другая проблема — я не была его матерью. Рано или поздно он заметит различия, уловит несоответствия. Что я скажу ему тогда? Как объясню, что женщина, которую он любил всю жизнь, исчезла, а на её месте появилась я самозванка из другого времени?

Ночь прошла беспокойно. Я то проваливалась в тревожное забытье, то просыпалась от малейшего шороха. Перед глазами стояло лицо Этьена — его улыбка, его доверчивый взгляд. Я ворочалась, пытаясь найти удобное положение, но сон ускользал.

Когда первые лучи солнца просочились сквозь шторы, я уже сидела у окна, наблюдая за пробуждением сада. Ранние птицы начинали свою перекличку, на листьях сверкала роса, воздух был свеж и чист. Я смотрела на это умиротворенное утро и чувствовала себя бесконечно далекой от всего.

Туалет и одевание заняли больше времени, чем обычно — я никак не могла выбрать платье, перебирая наряды, которые обычно вызывали у меня лишь раздражение своей неудобностью. Почему-то сегодня хотелось выглядеть особенно хорошо.