Книга Любовь и лёд. Книга 2, страница 139 – Ирмата Арьяр

Рамасха побледнел, сжал кулаки, но промолчал. Что он мог сказать в свое оправдание? Ничего.

Да, он возжелал. Он больше жизни хотел и защитить свою страну от власти тирана, от мертвящего разложения Темной страны, и спасти нежный цветок Гардарунта от страшной участи. Куда более страшной, чем он подозревал ранее.

И… дело не в том, что Летта — сестра прекрасного недосягаемого чуда, которым Рамасха мог лишь восхищаться издали и благоговеть.

Летта, сама Летта, с таким горячим сердцем и душой… Летта, осмелившаяся сопротивляться самому могущественному и богатому магу Севера… Летта, не обладавшая магией, но рядом с которой собственное пламя Рамасхи становилось выше, чище, поднималось до звезд, как будто его раздували невидимые божественные мехи… Эта Летта стала ему милее и роднее, чем все прекраснейшие волшебницы мира.

И чувство, когда он увидел вошедшую в зал рука об руку с отцом принцессу Гардарунта с тусклым взглядом, в свадебном одеянии и в венце императрицы… Оно было невыносимым. Раздирающим. Убийственным.

И тогда Рамасха со всей чудовищной ясностью осознал: он, всегда слушавший голос разума, но не сердца, он, предпочитавший трезвый расчет и ясность какому-то глупому любовному томлению… полюбил. Наверное, впервые в его белоснежной и, по большому счету, пустой жизни.

Впервые ему хотелось не обладать, как блистательный маг и кронпринц, уникальной и бесподобной, как Лэйрин, женщиной, брак с которой сулил политические и магические выгоды, а любить, как простой человек простого человека — горячо, страстно, самозабвенно, нерасчетливо, отрекаясь от всего, что не сулит счастья любимой.

Да. Эмерит, с ненавистью вонзавшая ледяной нож в его сердце, уничтожавшая его честь — абсолютно права.

— Я видел, все видел! — усмехнулся Алэр и заботливо поправил малую корону императрицы на голове своей спутницы. — Потому и торопил невесту с браком, невзирая на траур. Я подозревал, что Виолетта пойдет по стопам своей семейки. И не ошибся. Что еще ждать от дочери развратного короля Роберта? Я должен был спешить, пока наследница порочной крови Ориэдра и мой подлый завистливый сын не совершили ошибку, достойную смерти. Не так ли, дорогая супруга? — ипмератор положил руки на плечо неподвижно застывшей Виолетты. — Впрочем, Игинир совершил достаточно для казни. Стража, взять его!

Они бы и взяли, может быть, но прозрачная игольчатая стена, отгородившая Рамасху и его свиту, не собиралась исчезать. Стужеи ясно показывали, кому теперь служат.

Ученик вейриэна поднялся с подлокотника, презрительно оглядел императора.

— Да как ты смеешь оскорблять ее высочество Виолетту? Ты, дряхлая бесчеловечная сволочь! — рявкнул Яррен и поднял клинок с именной печатью Рагара. Император, узнав символ, заскрежетал зубами в бессильной ненависти. — Я вызываю тебя на дуэль, ласх Алэр, недостойный ни императорского венца, ни брачного. Иначе почему на твоей голове фальшивая корона, а рядом с тобой — фальшивая кукла, которую ты посмел перед посланником Белогорья объявить принцессой Виолеттой?

Кинжал мелькнул в воздухе тек быстро, что никто не успел среагировать. Миг, и лезвие с хрустом вонзилось в грудь принцессы! И опять — быстрее, чем сорвался вздох, — тело девушки рассыпалось на ледяные осколки. А оружие вернулось в руку горца.