Книга Хозяйка разорившейся усадьбы, страница 8 – Анита Жарова, Тася Блум

Прищуриваюсь, отрывая свой взгляд от Рикхарда. Стараюсь быть незаметной, плотно сливаясь со стеной. Не хочу, чтобы мой взор привлек внимание мужчины. Пусть он явно игнорирует всех. Но вдруг, увидит? Вспомнит юную девчушку по соседству и узнает меня в ней? Нет! От этих мыслей кружится голова.

Пытаюсь унять всколыхнувшее душу волнение. Наши пути разошлись. К чему все эти странные мысли? Вот только сердцу не прикажешь. И взгляд против воли машинально вылавливает его из толпы. Да и как его можно не заметить. Он так явно отличается от других собравшихся гостей.

Мягкая ткань его камзола плавной линией обтягивает широкую спину и плечи. Рикхард мощного, почти массивного телосложения, но на удивление элегантен. В нем чувствуется гибкость. Темные, как воронье крыло, волосы мягкими волнами спадают на плечи, обрамляя точеные, квадратные скулы с идеальной линией носа и подбородка.

Снова прихожу в себя и отвешиваю себе мысленную пощечину.

Да что со мной? Разве так трудно держать свои чувства в узде?

Стискиваю до скрипа зубы. Ощущение такое будто я проглотила кислый ломтик лимона. Внезапно меня словно бьет молния на ровном месте, аж дыхание перехватывает.

Взгляд. Пронизывающий до самого нутра, я ощущаю его остроту физически кожей и каждой клеточкой.

Мы встречаемся взорами. Я и он.

Перестаю дышать, с трудом выдерживая охватившее меня в этот момент напряжение. Спина становится деревянной. Держусь буквально из последних сил.

Случайный взгляд, что он бросил в мою сторону, завораживает. Дыхание перехватывает. Меня штормит. В голове беспорядочно проносятся молитвы и вихрь спутанных мыслей. Узнал или нет?

Пячусь в сторону и внезапно спиной врезаюсь в кого-то. С ходу извиняюсь, разворачиваюсь и…

Мое новое, очередное «простите» глушит звон разбитого хрусталя.

Веки машинально опускаются на осколки у моих ног.

— Аннабель! Я крайне тобой недоволен! — дядя гневно испепеляет взглядом. Его голос превращается в грозный рык. Чувствую, что наказание за оплошность неизбежно. Но что может быть хуже того, то уже есть?

Взгляды осуждения и любопытства жгут. Дядя точно готов убить меня прямо здесь, но свидетелей многовато и к тому же надо держать лицо. Форестер стоит рядом и его торжествующий взгляд слишком красноречив. Он упивается моим провалом.

Бормочу бессвязно слова извинения и под хлестким взглядом дяди направляюсь в самый дальний угол со всех сторон доносятся смешки. Дядюшке неприкрыто сочувствуют. Бедняжка, взял сироту в дом, а она его при всех опозорила.

Поспешно капитулирую. Отвожу взор. Надо же было так опозориться.

Нечаянно задеваю локтем худого мужчину. Морщусь от его неприятного запаха, бьющего в нос.

— Кто это тут у нас? Срочно представьте меня этой очаровательной особе, — грубый голос скрипит над ухом.

— Простите? — растерянно хлопаю ресницами.

Вижу испорченный зеленый камзол, на дорогой парче которого красуется ужасное мокрое пятно. Сверху вниз на меня взирает сухая физиономия с длинным крючковатым носом. Тонкие узкие губы растягиваются в пугающую ухмылку. А из толпы зевак снова улавливаю острый взгляд человека, о котором так и не сумела забыть.

Я не знаю, на кого из них двоих у меня возникает тот самый липкий холодок…

— Аннабель! — дядино недовольное шипение выводит из ступора. Он бросает в мою сторону убийственный взгляд, не предвещающий мне ничего хорошего.