Книга Истинная со скидкой для дракона, страница 137 – Анита Жарова

По портретам семьи Добанеско можно моду разных эпох изучать.

Эти наблюдения вызывают у меня улыбку.

Взгляд падает еще на одну картину и я задерживаюсь.

Изображение резко контрастирует с роскошными предками Эфрона и красочными натюрмортами и пейзажами.

Мрачные мазки и на первый взгляд совершенно непонятный сюжет. Кажется, что его и вовсе нет.

Но я присматриваюсь, сердце внезапно ускоряет свой бег и с моих губ сходит улыбка.

В центре нечто похожее на арку, состоящую из холодного света и она разделяет изображения на две части, словно ворота через которые вот-вот должны пройти навстречу друг другу размытые люди.

Нет. Не пройти, они вооружены. Это солдаты. Кто из них кто — непонятно. Художник не попытался как-то обозначить принадлежность воинов.

Или лишить принадлежности изображенных отрядов, сделав их безликими и была самоцель картины.

Всматриваюсь…Чем больше всматриваюсь, тем глубже в сознании укореняется мысль, что я не туда смотрю.

Это невнятное творение словно хочет рассказать о чем-то большем. О том, что сразу не заметишь. За размытыми волнами людей я не сразу замечаю маленький силуэт замка на фоне хвойного леса.

Когда мне удается рассмотреть крошечное строение, деревенею на месте. В ушах звенит.

Откуда этот звон?

Эта краска…Я не очень хорошо разбираюсь в живописи, но меня смущают мазки масла. В некоторых местах они словно положенные другой рукой.

В воспоминаниях всплывает закулисный разговор двух представителей мира искусства. Это было на том самом аукционе, в разгар которого я стала счастливой обладательницей кланового артефакта темных ассасинов. Мужчины обсуждали предстоящую выставку и спорили о переделанных картинах и скрытом смысле.

Тогда, готовясь к своему выходу, я сконцентрировала внимание на отдельных фразах, потому что стало интересно. Но я слабо себе представляла как выглядит то, о чем они общались.

А сейчас я щурусь, впиваюсь взглядом в краску и выуживаю из головы тот разговор.

Хочу дотянуться рукой и поскрести изображение ногтями.

За дверью галереи что-то внезапно громыхает и я подпрыгнув на месте, отдергиваю руку.

Приближаюсь, осторожно тяну за ручку.

Выглядываю. В конце широкого коридора на меня оборачиваются два стража, охраняющие вход в тот самый зал, куда я изначально собираюсь попасть.

Полсекунды моего ступора и я решаюсь выйти из галереи, в сторону зала, где проходят совещания.

Дверь закрыта, но я слышу громкое:

— Очередной прорыв нечисти! Третий за последнюю неделю. Аномалии учащаются и во всех случаях мы наблюдаем выверенность в их поведении. Вейн Аргалон, вы знаете, что это значит.

Голос не узнаю, но упоминание нечисти само по себе вызывает ледную дрожь.

Один из стражей вырастает передо мной непроходимой стеной.

— Туда нельзя!

— Я хотела поговорить с его светлостью, — вскидываю голову на стражника.

— Вейн Аргалон сейчас занят. Позже, — мужчина сдвигает на переносице суровые брови.

Дверь со стороны галереи тихо хлопает и в следующее мгновение меня за локоть хватает широкая ладонь и меня рывком тянут обратно.

— Что ты тут делаешь? — Эфрон разворачивает меня на себя, когда мы оказываемся средь картин.

Окинув Добанеско беглым взглядом, замечаю, что он словно только с дороги. Полы мантии заляпаны грязью и пылью, короткие волосы растрепаны, а под глазами залегли тени.