Книга Колючка для высшего эльфа или сиротка в академии, страница 116 – Анита Жарова

Темные отстаивали правду до последнего, изумрудные тоже. Рамуэль так и не признал истину, развернув масштабную военную пропаганду. Далее следовали предательства в кругах изумрудных. Смещения их лидеров. Масштабное отступление. Опала темных и гонение на магов стихий, как главных врагов Эватона. 

Элисар с его сторонниками из родного клана, темными и немногочисленными стихиниками и боевиками, до последнего держал оборону, понимая, что силы не равны. Было принято решение провести еще раз переговоры с Рамуэлем. На случай неудачи ему с трудом удалось уговорить Вилетту покинуть Эватон с камнями. 

Дневник оборвался на фразе: «Это все, что я хотел рассказать. Возможно, когда-то Корнелиус Торн или ему подобные снова объявятся. Будь готов, мой друг. Без полного комплекта клановых камней у них ничего не выйдет, но помни…Их жажда власти и могущества привела к трагедии. Мы потеряли все. Я потерял, но я был счастлив, хоть ненадолго. Моя история на этих страницах закончена. Прости, но мне пришлось быть кратким и я никогда не был многословен. Я оставляю свой дневник здесь, где завтра, на рассвете, вновь встречусь с братом. Прощай, мой друг.»

Я захлопнула дневник, сжала в ладонях, прижав к груди. Мне казалось, что чувствую исходящее от него тепло. В коротких, отрывистых предложениях, написанных быстро на скорую руку, хранилась целая жизнь. Его и множества других. Моя душа и мысли разрывались от режущего чувства. По щеке, оставляя соленую дорожку, скатилась одинокая слеза. 

В центре зала образовался мерцающий вихрь. 

Черт. Портал. Кириэль. 

Машинально спрятала дневник Элисара в сумку. 

Найтвейн вышел из портала и я едва успела вскочить на ноги. 

Высокородный приблизился. Ничего не спрашивая, осмотрел меня. Задержался на моих намокших ресницах и голубые радужки наполнились свинцом. 

— Все в порядке, — заверила его. 

— Тебе больно, — не вопрос, утверждение. 

Я догадалась, что он имеет ввиду не физическую боль. И здесь он прав. Я не знаю, какие на самом деле Элисар Найтвейн испытывал чувства, пока фиксировал хронику, но думаю — ему было больно и эта эмоция передалась мне. 

А сейчас в моем сознании проходили нешуточные баталии между «рассказать Кириэлю о дневнике» или «умолчать, отложив на потом». Ведь высокородный воспитывался на альтернативной версии, и вряд ли готов сходу принять иную правду. 

— Оксана? — обратился ко мне по имени он. От неожиданности у меня даже мурашки по коже разбежались. Так непривычно слышать от него такое обращение вместо «Колючки».

Быстро стряхнув непрошенную влагу с глаз, скомкано улыбнулась. 

— Правда, все нормально. Я просто споткнулась и показалось, что лодыжку подвернула, оказывается нет. Но было болезненно, — сбивчиво наврала ему. 

Немного импровизированной лжи лучше, чем сразу выкатить «Кириэль, тебе всю жизнь лгали, а из нормальных предков у тебя был только Элисар и того брат замочил». 

Найтвейн мне не поверил, но спорить не стал. Только спросил: 

— Ты нашла то, что искала? 

— А с чего ты взял, что я что-то искала? 

— Ты сказала, что ищешь ответы, — он наклонив голову на бок, просканировал меня пристальным взглядом, — нашла их? 

Так он об этом. 

— Можно и так сказать, — уклончиво пожала плечами. 

— Готова вернуться? — он сделал шаг в мою сторону, а у меня задрожали колени.