Книга Колючка для высшего эльфа или сиротка в академии, страница 31 – Анита Жарова

— Кириэль? — высокородный дядя среагировал мгновенно. Видимо не ожидал, что племянник вклинится в активный спор. 

— Этим я и хочу заняться, —  спокойно пояснил Эштер, — в моей академии одаренная будет под наблюдением, сможет пройти необходимое обучение для обуздания способностей. Возможно я смогу выстроить диалог и больше узнать о случившемся при приобретении дара. 

— И конечно вы берёте ее под свою полную ответственность? —  Найтвейн, обращаясь к Эштеру, покосился на дядю. 

— Разумеется. 

— Идеальное решение. 

— Нет, —  Аурелиус Дуэйд выпав из оцепенения, напомнил о себе, ударив пальцами по столу, — решение спорное. Мне интересно, друг мой, по какой программе вы будете обучать девушку, если большая часть знаний утеряны? 

— По индивидуальной, — спокойно ответил Эштер, — для преподавательского состава академии Голденхол индивидуальные программы не в новинку. 

— Вот как? — Дуэйд скривился, но больше ничего не говорил. Не спорил. Лишь цепким взглядом оценил обстановку. Задержался на Найтвейне. 

По помещению расходились волны согласия, положительных оценок «мудрого решения» и заинтересованность побыстрее выяснить результаты. 

Как они вообще себе представляли получение результатов и на что в итоге рассчитывали - на ясно. 

Аурелиус Дуэйд утратив поддержку, визуально словно смирился, но Кириэль точно мог сказать - в дяде бушует пламя. 

Проигрывать и оказываться неправым - высокородные не любили.

— Колючка, моя Колючка…

— Найтвейн, что с тобой? Я ничего не понимаю.

Действительно ничего не понимаю. В прямом смысле. 

Пячусь назад, а он с каждым шагом, сокращая расстояние, движется на меня и от этого мое сердце колотится как сумасшедшее, до отголоска барабанной дроби в ушах. 

Упираюсь поясницей во что-то. 

Кажется декоративный столик. 

С него на пол падает то ли ваза, то ли статуэтка. Нечто керамическое разбивается на осколки. 

С растерянностью и испугом оборачиваюсь, и высокородный резко останавливается. 

— Ты меня боишься, Колючка? 

— Странный вопрос…— ой, в этот момент я ловлю его взгляд полный печали, недопонимания. Я поспешно соображаю, что ответить, — не знаю. Может и боюсь. Ты странно себя ведешь. 

Я пропускаю момент, когда он поднимает руку и касается кончиками пальцев моего подбородка и от этого прикосновения я замираю.

— Не бойся, Колючка, я не причиню тебе вреда. 

— Да ты уже мне его причинил. И хватит называть меня — Колючкой! 

— Я постараюсь, — неожиданно быстро соглашается высокородный. Его ладонь накрывает мою щеку, — Оксана, верно?

И меня его вопрос злит. 

Вспыхиваю и скидываю его руку с моего лица. 

— Ты даже не знаешь толком, как меня зовут, не трогай меня!

— Наматеа, — он снова потянул ко мне ладонь и я вместо того чтобы дернуться, отойти — опешив, стою на месте. 

Высокородный проводит рукой по моим волосам и зажимает пальцами прядь. Странно непривычно. Его действия похожи на проявление мужского внимания к девушке. 

Произносит глядя в глаза:

— Наматеа. Только моя, навсегда, Наматеа.

У меня от тембра его голоса дыхание оборвалось. Слишком непривычный, успокаивающий. Исчез привычный холод, надменность. 

Что происходит? 

И что такое  «Наматеа»? 

Надеюсь, не очередная попытка меня оскорбить? 

Кажется, у меня начинается паника. 

— Найтвейн, очнись, — я сама подаюсь вперед и хватаю ладонями его лицо…