Книга Чертоги солнца, страница 3 – Тата Филатова

В самом деле, вырыть бы себе яму в земле, зарыться в неё и орать там во всё горло до скончания мира, чтобы никто меня не слышал и никогда не нашёл. Но это невозможно, без еды начинается такая дикая ломка, хуже не придумаешь. Поэтому я решила снять себе дом с подвалом в самой земле, ну, уже кое-что! Никогда не хотелось жить в соседстве с кем-то, хотя и приходилось обитать в крошечных квартирках. Здесь же можно устроиться просторно, и я поселилась в частном секторе.

Пожилая хозяйка удивилась предложению о встрече ночью и пришла со своим мужем. Я натянула воротник до подбородка и старалась улыбаться, не показывая зубов – они слишком серые и великоваты для моего лица. Заплатила им краденой наличкой за три месяца вперёд, они оба удивились и предложили войти в дом. Отлично, не нужно вымученно строить диалог, чтобы услышать заветное «войдите», «проходите», «вы можете зайти». Дом внутри оказался прост, даже слишком… Но и я не принцесса.

Отправилась гулять по узким разбитым улицам вдоль деревянных домов с резными наличниками на окнах и самодельными украшениями палисадников. Здесь что-то во мне надорвалось. Так я поселилась в доме на краю рощи, окружённом деревянным забором, кустами крапивы, лаем дворовых собак, дымом из труб, поднимающимся в синь вечернего неба. Мой дом был очень мил, и главное – он был удобен с практической точки зрения: у него имелись широкие ставни и шикарный, с моей точки зрения, подвал. Это означало, что днём можно надёжно запираться от солнца, а если что, спрятаться в подвале, где в случае крайней опасности можно прокопать подземный ход. Такое мне уже доводилось на своём веку. Первое, с чего я начала – модернизировала входную дверь, теперь она запиралась снаружи на три замка, а внутри была конструкция из двух железных засовов.

Теперь в пустоте осенних ночей можно тихо бродить по крутым холмам, подставляя тонкое и острое тело семи ветрам, а к утру плестись обратно. Я вскипятила чайник на электрической плите маленькой кухни, разлила кипящую воду в чашки и грела руки. Я мечтала о таком уютном покое. За окном виднелись поникшие ветви, тяжёлые от воды, мигающий редкий свет фонарей и пронизывающая тишина узкой улочки. Деревья выставляли вперёд желтеющие ветки под свет полной луны, словно старались выбраться из липкой и густой темноты. У открытой форточки кружили ночные бабочки. Раньше люди верили, что бабочки – души умерших, прилетевших проведать своих. Кто может проведать меня? Когда во мне было столько же тепла, как во всех, кем я была?

Залаяла собака, звёзды искрились сквозь небесную темноту, ветер тихо вздохнул на крыше. Я облокотилась на подоконник, положила голову на руки и наблюдала, как пар от чашки поднимается в небо.

Мои ночи проходили одна за другой. Я почти привыкла к новой обстановке и успокоилась, нашла место охоты. Циклы существования так или иначе связаны с фазами насыщения и голода. Когда я сыта, мне спокойно, иногда даже весело, я чувствую прилив сил и бодрости. Но проходит долгое время без охоты, и сначала начинаются тревога и беспокойство, а дальше по нарастающей. Вот и сейчас я чувствую, как разгоняются инстинкты. Я вновь и вновь злилась на себя. Периоды апатии сменялись периодами отчаяния, которое я глушила чем могла. Предвосхищая начало очередного такого периода, я старалась разогнать себя, расшевелить, отвлечь, чтобы не охотиться подольше.