Книга Отсутствие жизни, страница 145 – Анастасия Андрианова

– Это он.

Смородник вернул Мавне телефон и повернулся к ней с самым мрачным видом.

– Это Варде, да… – упавшим голосом согласилась она, не зная, как реагировать и стоит ли узнавать подробности. Совершенно точно он сейчас скажет что-то, что ей не понравится.

Ветер сорвал ещё несколько листьев, которые, вспыхнув ярко в свете фонарей, пролетели перед Мавной, на секунду скрыв от неё лицо Смородника.

– Он упырь. Из-за него от тебя воняло болотом. И он связан с тысяцким, потому что с ним связаны все высшие упыри. Неуловимые хитрые твари.

Под глазами Смородника наливались синяки от удара, и зрачки из-за этого сверкали ещё более зловеще, если не сказать безумно. Мавну сперва охватил холодный ужас, но он быстро перешёл в возмущение.

– Тебя, видимо, крепко приложили башкой эти маргиналы! Совсем мозги потерял? Ты что несёшь? Не стыдно?

– Твой Варде и приложил! – признался Смородник, старательно отводя глаза. На его щеках проступили красные пятна. – Я хотел задержать его. Понятия не имел, что за дохлый упырёныш попался на пути. Поймал и спросил про тысяцкого, но почуял запах твоих дешёвых духов. В голове щёлкнуло. Отвлёкся, а он… И сбежал, гадёныш.

– Отстань ты уже от моих духов! – вспылила Мавна. Смородник прислонился спиной к дереву и смотрел на неё, запустив руки в карманы куртки. – Что ты несёшь? Зачем? С ума свести меня хочешь? Или добиваешься, чтобы у меня был нервный срыв? Что за бред вообще? Варде – упырь! Как ты можешь такое говорить? Как ты можешь… У тебя вообще-то насморк, а ты мне тут сто ароматов расписал!

– Существуют капли в нос, – буркнул он.

– Нюхач ты недоделанный!

Мавна слышала собственный голос будто со стороны, сначала разозлённый, а потом звучащий всё более сдавленно. Наконец вместо слов из горла вырвался только всхлип, и она поняла, что её щекам становится прохладно от ветра и слёз.

Холодные пальцы Варде – всегда холодные – гладят её обнажённую кожу. Вода у него в душе тоже льётся прохладная, с лёгким запахом болота. И от самого Варде тоже пахнет стоячей водой и тиной. Он отговаривает её от идеи с упырями – так настойчиво, что это кажется подозрительным. Его отец наливает чайный гриб из банок, и Мавне предельно ясно, что никакой это не гриб, а самая настоящая кровь.

Она и так знала. Догадывалась. Где-то так глубоко в душе, что даже сама себе признаться не могла. Слишком страшно было. В конце концов, с Варде она искала покоя и комфорта, а не острых ощущений. И получала то, что хотела, но лишь когда старательно закрывала на всё остальное глаза.

– Да как ты можешь такое говорить? – повторила Мавна обиженно, закрыла лицо ладонями и отвернулась, скрывая рыдания.

Как он может прибегать с разбитым лицом к ней на работу, как к себе домой, и так жестоко и резко разбивать её красивый розовый пузырь, старательно оберегаемый ею последние месяцы? Она ведь верила, что с Варде может сбегать от страшной реальности. Не думать про Лекеша и свою вину в его исчезновении. Не думать про упырей и опасность, которой подвергает себя Илар. А этот придурок пришёл, чтобы всё испортить и наговорить ей такие жуткие вещи. Как теперь она будет спать? Как будет встречаться с Варде? Как будет дальше жить и справляться со всем?

Да кто вообще ему позволил так поступать с ней?

Хотелось ударить Смородника больнее, чем ударил Варде. Потому что сказанное им застряло в груди терновыми шипами и кусками битого стекла, чтобы резать лёгкие при каждом вдохе.