Книга Ковен возрожденных, страница 62 – Айви Эшер

Бастьен переплетает свои пальцы с моими. Я знаю, что он чувствует смятение, бушующее во мне, но у меня не хватает духу успокоить его. Я не хочу надевать безмятежную маску, чтобы скрыть все то хреновое дерьмо, с которым столкнулась. Сжимаю его руку и продолжаю шагать за Таувом.

– Вот мы и пришли, – наконец объявляет он через два круга городских улиц.

Мы останавливаемся перед домом, который граничит с большим участком, похожим на поле. В доме, кажется, идет ремонт. Прежде чем мы успеваем открыть калитку и пройти по дорожке, чтобы постучать в дверь, дверь открывается, и из нее выходит огромный мужчина.

Я думала, Айдин большой, но этот чувак ростом, должно быть, около восьми футов^[4]. У него длинные черные волосы. Кожа темнее, чем у Нокса и Торреза. Глаза – словно черные дыры, и при одном неверном движении они грозят затянуть нас всех в небытие. На рельефном теле нет ни грамма жира – я могу за это поручиться, потому что на нем нет рубашки. На шее у него жуткий шрам. Когда он поворачивается, чтобы закрыть за собой дверь, я замечаю еще два круглых шрама на том месте, где, похоже, когда-то были крылья. Если бы я не видела Ори и других крылатых Стражей, я бы, наверное, не связала эти шрамы с крыльями, но теперь это кажется бесспорным. Похоже, парень попал в серьезную передрягу.

Великан ныряет в какую-то дверь и выходит с ворохом какого-то серого тряпья в руках – по крайней мере так кажется.

– Гетта, я рад, что вы согласились, – говорит Таув, и в его голосе сквозит уважение.

Я наблюдаю за великаном, ожидая его реакции. Ведь он – Гетта? Когда отвечает тонкий голос, я сильно удивляюсь. Наконец до меня доходит, что великан прижимает к себе хрупкую женщину, закутанную в серую ткань. У нее белые волосы, а ее тонкая, как бумага, кожа обожжена солнцем. Белки у нее молочного цвета, без единой прожилки, зрачки светло-голубые. И судя по тому, что ее несут, сама она передвигаться не может.

– Я ни на что не соглашалась. Я сказала, посмотрим, достойна она или нет. Так что не перевирай мои слова, как вы это обычно делаете. – Женщина – даже боюсь предположить, сколько ей лет, – грозно посмотрела на Таува. Мне показалось, что он слегка съежился под ее взглядом.

– Конечно, Гетта, прошу прощения за оговорку, – с поклоном извиняется могущественный член Кворума, и я наблюдаю за ними в некотором замешательстве.

– Эта та самая потерянная? – уточняет Гетта, и великан слегка наклоняет ее, чтобы она могла хорошенько меня рассмотреть.

Внимательный взгляд пробегает по моему лицу. Она изучает меня так, что это одновременно интригует и тревожит. Протягивает тонкую, как веточка, руку, и ее костлявая ладонь раскрывается в ожидании. Смотрю на нее мгновение, прежде чем вложить свою ладонь в ее. Думаю, в любом случае это то, чего она хочет. Высохшая Дюймовочка удовлетворенно хмыкает и закрывает глаза. Потом гладит мою руку сухими пальцами, которые, боюсь, в любой момент могут сломаться и превратиться в пыль.

Нащупав руны на ладони, она вздыхает.

– Здравствуй, здравствуй, старый друг, – ее голос дрожит, и до меня не сразу доходит, что она обращается не ко мне, а к моим рунам.

Смотрю на парней с немым вопросом. Нокс улыбается и пожимает плечами. Вален крутит указательным пальцем у виска, благо Дюймовочка этого не видит.