Книга Ковен сломленных, страница 65 – Айви Эшер

– Мэйв, ты следуешь зову своего сердца охотницы за гаремом!

– Я перезвоню, Вин, скучаю и люблю тебя! – Моя подруга взвизгивает, и связь обрывается.

Качаю головой, улыбаюсь и встаю, чтобы вернуться в дом. И тут, словно из ниоткуда, между деревьями появляется Энох.

– Твою мать, ты напугал меня, – возмущаюсь я и прижимаю ладонь к груди, пытаясь унять бешено колотящееся сердце.

Энох усмехается и подходит ко мне.

– Прости. Попробуй в следующий раз кричать тише о гареме, и тогда, может, услышишь, как я приближаюсь, – подшучивает он.

Я морщусь. Это раздражает, но он прав, мне следовало быть более бдительной.

– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я, оглядываясь по сторонам в поисках остальных парней из его ковена.

– То же, что и ты, – отвечает Энох, показывая телефон. – Я созваниваюсь с отцом каждые пару дней.

Мне удается не выплюнуть в ответ: «Конечно».

– Ты без своих сторожевых псов? – Энох тоже осматривается.

Я указываю в сторону дома.

– Они спят. Все, кроме Торреза. Скорее всего, он вышел пописать на дерьмо, поохотиться на кроликов или что там еще любит делать его волк каждую ночь.

Энох смеется и проводит рукой по светлым волосам. Рассматриваю его, наверное, впервые с тех пор, как он и его ковен были отмечены. Парень выглядит чертовски измученным. У него нет темных кругов под глазами, которые сделали бы усталость очевидной, но это заметно по опущенным уголкам рта и тревоге в голубых глазах.

– Как вы? – неуверенно спрашиваю я.

Он смотрит на меня с минуту, словно пытаясь понять, действительно ли мне не все равно, а затем испускает вздох, который, я знаю, он старательно сдерживал, чтобы не показаться слабаком.

– Нормально. Просто происходит много всего, – признается Энох, и я терпеливо жду, что он скажет дальше. – У нас в ковене и до рун дела шли не очень… Я не рассказал им про Стража. Знал только Нэш, и это не понравилось Каллану и Бэкету. А потом сама знаешь, что произошло. – Он указывает на руны на своем среднем пальце. – И еще эта хрень с отцом Бэкета… Короче, теперь мы здесь, и нам едва позволяют дышать, не говоря уже о том, чтобы подойти к тебе слишком близко, чтобы не вызвать у кого-нибудь реакцию пещерного человека.

Я невесело усмехаюсь.

– Много – это преуменьшение того, что происходит, – киваю я. – Но, как бы то ни было, мне чертовски жаль, что вы, ребята, втянуты во все это. Это даже представить нелегко.

Энох кладет свою руку на мою.

– Не надо. Не извиняйся. Мы рады, что мы здесь. Я рад, что мы для тебя такие, какие есть. Просто нам трудно оставаться в неведении относительно всего этого.

Я высвобождаю руку и провожу пальцем по таинственным рунам на его коже.

– Кому ты рассказываешь. До сих пор это была история моей гребаной жизни. Хотелось бы знать ответы на ваши вопросы. У меня в голове около миллиарда вопросов, на которые я бы хотела получить ответы, но реальность такова, что мы, вероятно, никогда их не получим. Это паршиво, но мы ничего не можем сделать, чтобы изменить то, что есть, – говорю я и успокаивающе сжимаю руку Эноха.

Он отвечает на пожатие, и я улыбаюсь. Раньше я с такой неловкостью относилась к физической близости такого рода, а теперь горжусь тем, что могу предложить утешение и не чувствовать себя при этом странно. Это кажется естественным.

– Так что нам все-таки делать? – спрашивает Энох, внимательно глядя на меня. – Оставить все как есть, без ответа? Или попытаться найти ответы, какие только сможем?