Книга Ковен отверженных, страница 94 – Айви Эшер

– Винна, подожди! – окликают меня несколько голосов, когда я разворачиваюсь к двери.

Оглядываюсь и замечаю, что каждый сделал шаг по направлению к нам.

– Необязательно выбирать между нами и ими, – говорит Каллан, и Энох бросает на него взгляд. Повисает тишина, и взгляд Эноха снова сосредотачивается на мне.

– Что бы ни случилось, мы будем рядом, – говорит он.

На мгновение Энох как будто хочет протянуть мне руку, но заставляет себя опустить ее. Язык его тела меняется: он как будто что-то для себя решает или с чем-то смиряется. Я больше не вижу в его глазах ни мольбы, ни извинений: на меня взирает решимость, и я не вполне понимаю, как мне это трактовать.

Смотрю на него, Нэша, Каллана и Бэкета и киваю им, не зная, что еще сказать. На этот раз, когда я поворачиваюсь к двери, никто не пытается остановить меня мольбами и возражениями. Я сжимаю ладонь Нокса и, сияя, смотрю на него.

– Отвезите меня домой.

Все вокруг меня поцеловано темнотой; я откидываюсь на подголовник и с улыбкой смотрю на Валена, сидящего за рулем. Мы едем домой. Этот момент кажется мне нереальным. Все это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но я все равно сохраняю в себе это ощущение: все действительно хорошо. Мне ли не знать: лишиться этого ощущения легче легкого, а обрести вновь слишком тяжело – по крайней мере, так было раньше.

Мы все молчим – не хочется нарушать тихое спокойствие словами. Дорога, по которой мы едем, то поднимается вверх, то снова опускается. В свете фар замечаю почтовый ящик. Около него Вален замедляет ход и сворачивает на узкую асфальтированную дорожку, ведущую к дому-маяку.

Двухэтажный кирпичный особняк освещен теплым светом уличных фонарей, и я замечаю, что по боковым стенам вьется плющ. Кирпич явно чем-то обработан – он кремовый, а не насыщенно-красный, каким наверняка когда-то был. Мы подъезжаем к гаражным воротам; кто-то из ребят нажимает на кнопку брелока, и они поднимаются, являя нам пустое пространство, которое, как я понимаю, предназначено для моего джипа.

Уже в гараже я вижу кучу свободных мест. Здесь с легкостью могут разместиться до десяти машин. В углу замечаю квадроциклы и начинаю прикидывать, что еще интересного можно добавить, какие игрушки купить. Здорово, что мы сами будем обустраивать свою жизнь.

Чувствую на себе взгляд Райкера, Вален тоже наблюдает за мной.

– Что думаешь? – наконец спрашивает Вален, и я слышу нотку беспокойства в его голосе.

– Мне нравятся плющ и кирпич. Этот дом так красив ночью, и мне не терпится увидеть его при свете дня, – восклицаю я, и на моем лице растягивается широкая улыбка.

Волнение с лица Валена исчезает; он одаривает меня убийственной ухмылкой, которая тут же затуманивает разум и будоражит гормоны. Я протягиваю руку и глажу его по щеке, восхищаясь тем, насколько же он красив. Провожу большим пальцем по полным губам, жадно блуждаю взглядом по лицу. Моя рука дрожит… Я понимаю, что дрожит она не от того, что я сейчас в обморок грохнусь от голода, а от осознания, что все препятствия между мной и моими Избранными вдруг пали. Наконец-то остались только они и я.

Вален берет меня за руку и целует в ладонь. Его глаза наполняются чем-то глубоким и безграничным, и я не уверена, что могу дать этому название.

Райкер выбирается с заднего сиденья и обходит машину, чтобы открыть дверцу с моей стороны. Сабин, Нокс и Бастьен выходят из принадлежащего Сабину «бронко». Райкер берет меня за руку и ведет к входной двери. Мы идем по коридору мимо дверей, предназначение которых мне не спешат пояснять. Я уже вижу кухню, где над чем-то божественно ароматным хлопочут Берди, Лила и Аделаида. Остановившись, я наблюдаю за тем, как они хлопочут. По телу расползаются мурашки, а на глаза наворачиваются слезы. Не дожидаясь, пока они заметят меня, я захожу и широко раскидываю руки. Кухню наполняют охи и визги, и я попадаю в объятия моих любимых сестричек. Мы обнимаемся, плачем, снова обнимаемся и говорим всякую бессмыслицу о том, как нам жаль и как сильно мы скучали друг по дружке. Я не вполне понимаю, за что именно они извиняются: сквозь их слезы до меня урывками долетают робкие бормотания про Лахлана, ковен, Талона, родителей, чувства самих сестричек. Но все это сейчас не имеет для меня никакого значения. Я так сильно по ним скучала. Сейчас они здесь, и ровно в эту минуту все кажется именно таким, каким и должно быть.