Книга Ты сама отказалась от счастья, страница 24 – Виолетта Иванова

Она поднялась и ушла, а Павел снова сидел и молча наблюдал за ней, пока она не вошла в подъезд. Он поднял голову вверх, как-будто что-то хотел разглядеть в темнеющем небе. Почему так получается, почему женщина, которую он любит и для которой готов на все, не хочет услышать его, не хочет быть с ним и быть счастливой? Ну почему? Может и вправду все бросить и уехать к Сашке? Но маму жалко оставлять, а перевозить ее уже невозможно.

Когда он вернулся домой, мама сидела на своей постели и перебирала какие-то документы. Она протянула ему папку.

— Держи, это документы на дом моих родителей. Когда меня не станет, поезжай туда, нечего здесь тебе делать. Может там свое счастье найдешь.

— Мамочка, ты о чем, ты еще долго проживешь, — у него слова застревали в горле.

— Паша, я прекрасно все понимаю. Не забывай, что я медик и знаю, что осталось мне не так уж и много. Просто прими это. Мне там будет хорошо, встречу своих родителей и мы будем присматривать за тобой, — она улыбнулась такой теплой улыбкой, какой могут улыбаться только мамы.

* * *

Через два месяца мамы не стало. Она была единственным родным человеком. Павел находился в каком-то трансе, все хлопоты на себя взяли женщины, с которыми мама когда-то работала в больнице. Он только принимал соболезнования и никак не мог взять себя в руки. В глазах стояла серая пелена слез, сердце болело. Он плохо помнит день погребения, как проходили поминки. Вечером с ним осталась тетя Вера, лучшая мамина подруга, которая уложила Павла спать.

— Паш, поплачь, не держи слезы, — говорила она, поглаживая его по плечу.

Через несколько дней на пороге квартиры появилась Анфиса, которая напустила на себя вид скромницы:

— Паша, прости меня. Я слышала, что Валентина Ивановна умерла. Прими соболезнования.

— Зачем пришла? — грубо прервал ее Павел.

— Я хотела извиниться перед тобой. Может у нас получиться снова начать жизнь? — Она еще помялась на пороге. — Может пустишь в квартиру, поговорим? Чего всем соседям представление устраивать.

— Нас развели. Тебя я больше видеть не хочу. Я все сказал. — И он закрыл перед ней дверь.

Снова потянулись дни, как жвачка, прилипшая к подошве, безрадостные и однообразные. Его спасала лишь работа, дальние рейсы. Он старался брать самые дальние, чтобы меньше появляться в квартире, где сейчас все напоминало о маме.

Однажды он взял отпуск и съездил к своему другу Сашке. Он и его родители был и рады Павлу, встретили как родного. Они долго сидели вечером за столом, который накрыли к его приезду. Павел, ничего не скрывая, рассказал им о своей жизни.

— Да, помотало тебя, — сказал Александр. — Знаешь что, давай-ка перебирайся к нам. С работой вопросов не будет, с жильем поможем. Решайся, бросай свой убогий угол.

— Пока ничего не могу сказать. С квартирой мамы надо будет что-то решать и у меня есть дом в Рязани. От деда с бабулей остался. Я родился там. Надо будет туда съездить, посмотреть. Если что надумаю, свяжусь с тобой, — ответил Павел, обдумывая свою дальнейшую жизнь.

Он все больше склонялся к мысли, что пора уже оставить свою любовь к Нине в прошлом. Не хочет она быть с ним, зачем настаивать? Как говориться, насильно мил не будешь. Решила страдать, переубеждать ее не будет больше. А сам? Сам как-нибудь. Одному легче.