Книга Уездный город С***, страница 198 – Дарья Кузнецова

— Каких таких живников? — растерянно переспросила Брамс, напряжённо хмурясь.

— Да уже неважно, — усмехнулся Бобров. — Тем более в наше поле зрения так удачно попал господин поручик.

— Попал? — уцепился Титов. — То есть не находился в нём раньше?

— С вами вообще всё трудно, — повёл плечами начальник Охранки. — До недавнего времени вы категорически не подходили на роль проводника, пока весьма затейливым образом не увернулись от смертельного проклятья.

— От чего? Какого еще проклятья? — оторопел поручик.

— Того, которым наградила вас напоследок госпожа Храброва Александра Витальевна. Я, помните, говорил, что Явь и Навь всё же соприкасаются? Ну вот. Ваша бывшая невеста — самая настоящая ведьма, причём в худшем смысле этого слова, то есть действительно зловредная и пакостливая. Вы разрушили её планы, убили любовника, какая ведьма подобное стерпит! Вот тогда-то вы ощутили прикосновение Нави, незаметно приготовились к встрече с чудесами и, тем самым выполнив три первых условия, стали нам интересны.

— Погоди, кого-кого ты убил? — растерянно спросила Аэлита, изумлённо выгнув брови.

Против ожидания, Бобров отвечать и лезть со своими объяснениями не стал, перевёл вопросительный взгляд на Титова, предоставляя ему самому право ответить или уйти от неприятной темы. Натан же только поморщился, дивясь быстроте перемен в жизни: он чуть больше седмицы в этом городе, а та история кажется уже столь далёкой и пустой, словно произошла давно и не с ним.

— В прошлом году я едва не женился, но обнаружил, что невеста, мягко говоря, неверна. Убил на дуэли её любовника и разорвал помолвку, — коротко пояснил поручик.

— А зачем ей это? — ещё больше удивилась Брамс.

— Что — это?

— Ну вот и жених, и любовник. С Акулиной Горбач я поняла, они с мужем друг друга разлюбили, стали буквально чужими людьми, и она нашла другого, к кому испытывала чувства. А тут — зачем? Ну и выходила бы за этого любовника. Странная какая-то…

Натан ответил на это насмешливой улыбкой, взял ладонь вещевички в свою и ласково поцеловал пальцы, а после, уже не выпуская тонкой девичьей руки, обратился к Боброву:

— И каким же образом я… увернулся?

— Чистое везение. Когда вы изволили портить свою репутацию и со дня на день должны уже были напороться на нож, а если точнее — когда ввязались в драку с надворным советником Преображенским. Скорее всего, вы бы глупо погибли именно в ней, а не отделались взысканием. Но свидетелем ссоры стал один господин, разделявший вашу точку зрения в том политико-историческом споре и потому всей душой за вас болевший. Волею случая так получилось, что он тоже отчасти принадлежит Нави, поэтому заметил проклятье и даже снял его. Вы произвели на этого господина очень хорошее впечатление, и он посчитал, что будет печально, если, цитирую: «столь пылкий юноша погибнет по столь досадному поводу». Собственно, с его же подачи и личное дело вам малость подправили, устранив некоторые неприглядные подробности и оставив просто взыскание, без уточнения подробностей. Это всё же справедливо: вы не совсем самостоятельно совершали те проступки, за которые впоследствии понесли кару, проклятье подталкивало.

— И кто же этот господин?

— Один из моих коллег, — обтекаемо отозвался Бобров, давая понять, что более точного ответа никто не услышит. — А с переводом сюда всё получилось в некоторой степени спонтанно. Шуховской для вашего же блага рассматривал подобный вариант, но, входя в положение и учитывая вашу семью, склонялся к Кронштадту. Однако один из ответственных за перемещение возможных проводников, перебирая дела… В общем, не суть. Было выдвинуто предложение отправить вас сюда, возражений не нашлось ни у кого, включая и вас самого. Можно считать, это была судьба.