Книга Кедр и гвоздика, страница 81 – Александра Рябкина

– Но, как по мне, для сохранения здоровья всех окружающих лучше бы на тебе не было ни царапинки, – прокомментировал Майкл, и Микаэла усмехнулась подтверждению своих мыслей. Оборотни бывали агрессивными независимо от вида, а разница состояла лишь в масштабе нанесенного миру ущерба.

Тем временем Майкл мягко подтолкнул Микаэлу в ванную. А лучше бы отправил ее на полную дезинфекцию, включающую промывку памяти и души.

– Бывало и хуже. – Этим она пыталась успокоить Майкла, но вышло наоборот. Микаэла успела пожалеть о сказанном, когда рука, лежавшая на ее талии, напряглась, как и взгляд, которым на нее уставился Майкл. – Хочешь, чтобы я соврала, сказав, что произошедшее прошлой ночью было впервые?

Глупо злиться, манерничать и строить из себя каменную леди. Но даже сейчас, когда ее лицо было не в лучшем состоянии, Микаэла собиралась сохранить ту каплю гордости, которая у нее еще оставалась. Наверняка щека опухла и была украшена синяком, но Микаэла искренне надеялась, что это не делало ее беспомощной пигалицей.

Жить через страх – было ее кредо последних десяти лет. Улыбаться через боль. Но жить, невзирая ни на что.

– Никаких тайн друг от друга, да?

– Мика, я знаю, через что ты прошла, не нужно…

Рука Майкла застыла на полпути к ее шее, когда они столкнулись взглядами. Микаэле так и хотелось сказать, что он слишком многого не знал. Настолько, что хватило бы на несколько жизней вперед. Она больше не могла молчать. Микаэла дьявольски устала держать все в себе и плакать по ночам от безысходности.

– Обезболивающие и противозачаточные были моей скорой помощью на протяжении семи чертовых лет. А номер личного врача – в автонаборе.

Дойти до ванной не получилось. То ли ноги стали подкашиваться, то ли тело собиралось умереть без ведома самой Микаэлы. Она устало опустилась в мягкое кресло и провела руками по волосам. Микаэла действительно хотела довериться Майклу, хотела, чтобы их связь окрепла и стала полноценной. Но если она не расскажет ему о своей жизни, снова заперев все в ментальном шкафу, этого не случится.

– То, что произошло ночью…

– Не надо, я знаю, не мучай себя воспоминаниями. – Майкл присел на корточки напротив кресла и взял дрожащие руки Микаэлы в свои.

– Это было нормой, Майкл.

Он шумно выдохнул, борясь с эмоциями. Микаэла слышала их слабые отголоски по их пульсирующей связи. Она нервно закусила нижнюю губу. Слезы комом встали в горле. Говорить было до ужаса сложно. Казалось, будто любое слово могло оживить Адама, будто он мог материализоваться перед ними только от одного упоминания его имени.

– Моя жизнь состояла из дней, когда меня лечили, и дней, когда приходил Адам. Первые пару лет я делала уколы, чтобы не забеременеть. А потом Адам узнал об этом.

Микаэла усмехнулась собственным словам. Все звучало так просто. Но стоило Майклу осторожно смахнуть слезы с ее щек, как она осознала, что не может больше держать все в себе.

– Я провела две недели в больнице с сотрясением мозга и сломанными ребрами. До сих пор удивляюсь тому, как он не убил меня в тот день. – Ее тело сотряслось от рыданий. – Но я не могла по-другому! Не желала, чтобы меня с Адамом связывало что-то еще, кроме проклятого брака!

Микаэла перестала стесняться уродливых рыданий и не сразу заметила, как оказалась на коленях Майкла. Он сидел в кресле, прижимая ее так, словно давал обещание ежесекундной защиты. Под щекой она почувствовала бешено стучащее сердце мужа. Микаэла понимала, ему тоже было тяжело, но она все еще не знала, что творилось в его голове.