Книга Зельеварка, страница 89 – Дина Зарубина

Моргнула, только сейчас поняв, что нахожусь уже в розовато-лиловой спальне с широченной кроватью, за Элейн дверь давно захлопнулась. В зеркале отразилось бледное лицо с блестящими от волнения глазами. Идиотка! Какого хрена ты позволила нервам так разгуляться?

– Мури?

Я вздрогнула и шарахнулась от вошедшего мужчины. Из-за стекла он не казался таким огромным! Я ему макушкой до плеча не достаю!

– Польщен вашим выбором, мури, – мужчина двигался совершенно бесшумно, как большой хищник. Круги вокруг меня описывает. – Капельку шампанского?

Трясущейся рукой приняла фужер, и вдруг решившись, залпом осушила.

– Давайте поговорим, – предложил мужчина, сев на край кровати.

– Никаких разговоров! – я потянула скользкий пояс и дымчатый шифон упал к моим ногам. Шампанское должно подействовать расслабляюще, и где?

– Даже так? – удивился мужчина и встал.

– У меня много дел и мало времени, – я закрыла глаза и прикусила губу.

– Да вы же смертельно напуганы, – укоризненно шепнул мне в ухо мужчина. – Разве я такой страшный?

– Да при чем тут вы? – топнула в досаде ногой. – Делайте свое дело!

– Действительно, – пробормотал мужчина.

Я вскрикнула, внезапно потеряв опору под ногами.

Мужчина легко меня поднял и уложил на прохладный шелк. Разделся и лег рядом. Я ощутила легкие прикосновения, от которых начала вздрагивать. Или это уже шампанское подействовало? Мужчина осторожно обводил соски, холмики грудей, вел дорожку по животу, переходил на бедра, возвращался вверх. Открыла зажмуренные глаза. Мужчина лежал на боку, облокотившись головой на левую руку, а правой гладил меня, чертил на коже полоски и спирали. От его горячих рук поджимался живот, а на бедрах появились мурашки. У меня грудь маленькая, соски какие-то жалкие, сморщенные, как светло-коричневый изюм… и живот некрасивый, впалый, ноги худые. Кожа слишком бледная. Я расстроилась. Поэтому он медлит, что такое накормить хочется, а не возжелать?

– Твоя кожа гладкая, как первосортный атлас, – сказал он.

– Вы торгуете тканями? – рассмотрела его глаза в прорезях маски. Темно-серые, как облака перед грозой. У Собрина глаза светлые, как лесное озеро в пасмурный день, прозрачные до самого донышка. А у этого, как плотные тучи, скрывающие молнии.

– Нет, я не торгую тканями, – он улыбнулся. Улыбка на удивление была хорошей. Светлой.

– Давайте приступим, – я поерзала.

– Ты не готова. Твое тело не готово, – он прижал палец к моим губам, остановив возражения. – Ум в смятении, а душа трепещет. Ты боишься. Вот только чего? Боли? Унижения? Позора? Того, что узнают родители? Жених?

– Я… не знаю, – угадал, и от этого стало еще хуже. Теперь, что я трусиха, знают не только я и Собрин, но и этот незнакомый мужчина.

– Расслабься, Росинка, – он потянулся к моим губам.

Легкие, как лепестки роз, мягкие и теплые губы дразнили и искушали. Невероятно наглый кончик языка проехался по моей нижней губе и снова спрятался. Ну, нет, я умею целоваться! Жаниль рассказывала, что надо открыть рот и позволить хозяйничать там чужому языку. Глупость страшная, но раз надо… Мне сразу стало жарко. Будто крапивой обожгло! Я выгнулась и застонала.

Незнакомец оказался чертовски искушен в поцелуях. Только я думала, что приятнее ничего не ощущала, как он губами и языком вытворял очередной трюк, от которого я обвисала, как мокрая тряпка, не силах шевельнуться. Не подозревала, что поцелуев столько видов! Изучающий, дразнящий, жалящий, искушающий, завоевательный… Что-то происходило и с моим телом. Так должно быть? Соски вызывающе торчали, по животу ходили волны, внизу тянуло и горело. Я вскрикнула, ощутив внизу легкое поглаживание. Такое… зовущее и обещающее наслаждение. В ушах зашумело. Я даже не поняла, как оказалась верхом на чужом гладком животе. Таком горячем! Большие ладони мяли и щипали мои ягодицы, а я только облизывалась и мотала головой, не в силах переварить и осознать лавину ощущений. Слишком много всего!