Книга Шагнув за радугу, страница 55 – Снежана Масалыкина

Удовлетворенно вздохнув, рыкнув напоследок устрашающе, я начала успокаиваться и настраиваться на смену ипостаси. И вот в образе полудракона спинным мозгом ощутила неизвестную опасность. Ни развернуться полностью, ни вернуть сущность дракона я не успела. Аккурат между лопаток в спину вошло что-то безобразно ледяное и одновременно обжигающе горячее.

На секунду я замерла, осознавая случившееся, потом дернулась вперед, пытаясь соскочить с клинка. Но кто-то невидимый, стоящий за спиной, услужливо и практически с нежностью прижался ко мне, глубоко, словно бабочку, насаживая на лезвие.

Боль вспыхнула мгновенно, разлилась по телу и парализовала все мое полуобращенное тело. И я предсмертный рёв вырвался из глотки дракона. Очнувшаяся Наташка кинулась, меняя ипостась, на убийцу, но незримой волной ее отшвырнуло к дальней стене храма. Глухой удар, и Огненная Дикая сломанной игрушкой рухнула без движения на каменный пол.

Пламя обожгло мой рот, разрывая губы, а из груди потекла золотая кровь. Убийца вышел на свет, подставил к солнечному сплетению чашу, наполняя ее моей уходящей Силой Дара, и улыбнулся мне ласковой улыбкой возлюбленного.

– Здравствуй и прощай, альфа, – прошептали мужские, когда-то любимые мной губы, и я умерла.

Грудь раздирало огнем. Сквозь боль, со стоном приходя в себя, я пыталась вспомнить, кто ж меня так приложил? Память не желала служить своей хозяйке, отчаянно пытаясь спрятаться в самых темных и дальних уголках души. Глаза опухли и не открывались: «Вот это мы укушались винцом на обратном пути!» – вялая мысль проползла, шкрябая, по всему мозгу, прошкрябала по глотке, рухнула в пищевод, вызывая судорожные позывы в желудке.

Руки затекли и почему-то не хотели опускаться. Видимо, снова уснула, лежа на вытянутой левой, а правую завела за спину. (Поза, по словам мужа, называлась «что ж ты, милая, смотришь искоса, низко голову наклоня!»). Ну, вот сплю я так, когда шея болит! Неудобно, но помогает!

И вот теперь обе руки затекли до такой степени, что не опускаются и не поднимаются. Повела головой вправо-влево, попыталась вытащить-выпрямить обе руки. Не получилось. Глаза по-прежнему не открывались, шею что-то обматывало, неприятно царапая кожу.

«Господи! Да что ж такое?!» – заколотилось перепуганное сердце и захотелось пить. Очень. Вместе с жаждой тело окатило жаром, затем холодом: это вернулась память, так и не сумев спрятаться в подземельях моей души.

«Боже мой! Их всех убили! Наташка! Зерг! Фелино! Бедный мальчик!» – заорало сознание, и я вспомнила, что умерла.

Меня убили, насадив, как бабочку на странное обжигающе-острое нечто, что вошло в спину раскаленной лавой, а вышло острым осколком льда из солнечного сплетения. Какая-то мысль дернулась в сознании, но ухватить ее я не сумела.

Послесмертие было странным: руки затекли, телу было холодно, грудь болела, как после встречи с кастетом, глаза открываться не хотели.

«Интересно, в рай или в ад отправили?» – подумала я, с трудом раздирая веки. В полумраке едва просматривались очертания комнаты без окон, дверь напротив, два тусклых светильника. Попытка потереть опухшие глаза закончилась неудачей. Дернувшись, я обнаружила, что руки мои затекли далеко не от сна: были они скованны, а сама я находилась в полуподвешенном состоянии практически голая.