Книга Ночь Аиды, страница 123 – Снежана Масалыкина

Совершенное мужское тело на моих глазах увеличивалось в размерах, вырастая и видоизменяясь. Черные призрачные крылья рваными парусами развернулись за плечами Аббадона, нарушая тишину тихим нежным шорохом шёлка и расцвечивая мир созвездиями и танцующими метеоритами.

На моих глазах в их размахе оживало космическое пространство. А в моей душе плавилось и ширилось дикое желание скинуть с себя шкуру человека и, обратившись всеми драконами, спустив с поводка виверну, рвануть туда, где звезды рассыпаются дождем, а планеты пульсируют жизнью.

– Чувствуешь? – сама бездна глянула на меня из демонических глазниц. Но бездна живая и теплая, не вызывающая страха, лишь радость и желание окунуться в неё поглубже, познать её тайны и найти с ней общий язык, подружиться. – Она жива и хочет на свободу. Она любопытна, как дитя. Добра и игрива как маленький щенок. Она – наша свобода.

– Кто она? – прошептала я, завороженно глядя в мерцающий огоньками мрак.

– Пустота… – и столько любви и нежности послышалось в голосе Аввадиэля, что я невольно позавидовала той, которую так любил.

– Пустота? – я сглотнула: не такого ответа я ожидала.

Бездонные глаза демона окинули меня взглядом, и мне показалось, мир огорченно вздохнул, словно ребенок, не сумевший объяснить взрослому, чего он хочет.

– Пустота, – голос Аввадиэля-Аббадона громыхнул и, отразившись от замерших небес, тяжелым булыжником упал в застывшее Черное море.

Меня накрыло волной отдачи и я утонула в звездной бездне. Невидимые голоса зашептали со все сторон, призывая не бояться, а я, раскинув руки-крылья, парила, наслаждаясь свободой.

Пустота – это прекрасно. Она появилась первой, подарив новорожденному миру вселенную иллюзий. А затем – осознанные сны. В этих снах зародилась Мгла и сотворила Белого Змея. Аввадиэль – не демон, а брат-близнец первого вселенского божества. В его власти – Грани вероятностей, судьбы и желаний, линии всех жизней. Фундамент бытия.

Веретено и не веретено вовсе, а дарованная Мглой возможность каждому существу творить свою судьбу самостоятельно, ибо изначально судьба не прописана на полотно мироздания, лишь обозначено мерцающим рисунком созвездий.

А вот узор крестиками или гладью вышивает сам человек, в какой бы из Граней он не родился. Это жало Белого Змея. Та самая игла, которой создается картина мира. И это божественное орудие пробуждается в тот миг, когда голос новорожденного оглашает Грань, впервые обозначая своё «Я».

Пустота же – это не хорошо или плохо в общепринятом смысле слова. Это сны и мечты, вдохновение и проекты, которые дарует живущим в Гранях вселенная иллюзий, и которые мы наполняем энергией, вдохновенно творя.

Аида Ведо обманом лишила своего божественного мужа веретена-жала, желая единолично властвовать над снами. Белый Змей не покинул её, влекомый жаждой приключений и поиском неизведанного. Благоверная женушка лишила его силы в одну из Ночей полной Радуги и заперла в неизвестности.

Веретено же выкрал Вритру, не ведая правды, и спрятал божественное жало, когда осознал, что Ахи и ему оно не поможет сотворить новую Грань. Грань, в которой Мать Миров, отравленная жаждой абсолютной власти, не будет править, безжалостно лишая право на счастье тех, кто осмеливается идти против неё.

Мой солар, не ужаленный при рождении, как и солары всех, ныне живущих, не обладают иммунитетом против яда Аиды Ведо. Оттого мы не верим в сны, в свою интуицию, считая всё это иллюзией и обманом. Аида перекроила эти понятия в наших умах и сознании. Но магия веретена-жала, спрятанного на перекрестке миров, по капле просачивается в Грани. Оттого по-прежнему рождаются те, кого порой клеймят безумцами, пророками, гениями.