Книга Ночь Аиды, страница 33 – Снежана Масалыкина

Золотой змей, тем временем достигнув, видимо предельных размеров, замер на самом кончике нервно подрагивающего хвоста, разрывая странный мир душераздирающим ревом. Сквозь демонический вой краем сознания я осознала, что кокон, в котором мы оказались изначально, – это огромное яйцо. И сейчас его остатки медленно фланировали рядом, поглощая темноту ночи и блеск звезд. Все мои ипостаси продолжали висеть в подпространстве За-Гранья, не проявляя признаков беспокойства, медитируя и наблюдая. Вместе со всеми наблюдала и я. Пока не заорала от ужаса, обнаружив перед собой бездонные белые глаза с полыхающим алым пламенем вместо зрачков.

Рев оборвался неожиданно, и в следующую секунду стремительно и незаметно глазу змей метнулся с высоты своего огромного роста к черному дракону. Будучи в чужом теле, даже телах, я не могла ни сбежать, ни забиться в норку, прячась от угрозы, волнами исходившей от Вритру. И сделать тоже ничего не могла. Мне не хватало ни сил, ни знаний.

Еще на холме, в момент битвы с дракайнами, я осознала, что иной раз стоит довериться и положиться на силу того, кто знает и умеет больше. Боги знают, насколько трудно у меня с доверием к миру и людям. Но драконы – они не человеки, не так ли? И предавать не умеют. А знают не в пример больше меня. В них говорит память предков.

Память, которая спит в моей (нашей) крови. И которая просыпается потихоньку в моем соларе и сознании. Жаль, что недостаточно быстро. Потому оставалось только наблюдать за битвой в качестве носителя своих зверей.

Мысли стремительно неслись перепуганным стадом, сердце колотилось пойманной птицей где-то в районе горла, а я, сжавшись в одну точку, пульсирующую адреналином, едва дышала от смеси любопытства, азарта и острого страха безнадежности, который неожиданно для меня самой привкусом лимона и острого обжег нёбо, заставив испугаться о потери дыхания.

«Не справимся!» – выдохнула я в солар черного.

«Прорвемся!» – мягко погладил изнутри золотой.

Плотное кольцо драконов сдерживало в клетке силы беснующегося не-бога демона. Их обманчиво призрачные тела принимали на себя удар за ударом, впитывали яд и темную кровь, веером разлетающуюся с порезов от драконьих лап на груди и укусов кошки. Прижав руки к груди, бесясь от собственного бессилия, я наблюдала, как демонический яд разъедает кожу моих зверей, оставляя незаживающие раны.

«Почему мы ничего не делаем? – не выдержав, закричала я в отчаянье. – Они же погибнут в круге! Они уже умирают!»

«Задача круга удержать и дождаться», – молвил золотой, сочувственно склонив голову в мою сторону, но не отрывая взгляд от Вритру, раз за разом кидающегося на разноцветный строй дракончиков.

То ту, то там вспыхивали черно-золотые искры, обжигая белыми зыками пламени шкуры зверей. А они молчали, поглощая и перерабатывая. Но я явно видела, ощущала всеми нитями нашей связи, что мы не справляемся. Боль, злость на весь мир и бешенство постепенно закипали в самом центре солара, окрашивая его в остро-фиолетовый цвет безнадежности.

На краю безумия я вдруг ухватила кончик чьей-то обиженности. Недоуменно сморгнув, осознала, что это возмутился фиолетовый дракочник, явно не считающий окрас своей шкуры безнадежным. Невольно я улыбнулась, попросила прощения и, наконец, смогла вздохнуть полной грудью, принимая неизбежность и где-то безнадёжность всего нашего предприятия, надеясь на то, что Аида вернет-таки Наташку на землю, ибо наш с ней уговор я намеревалась исполнить до последней точки.