Книга Палач. История, одна из многих, страница 61 – Влад Костромин

– Это… это что?

– Правдивая история, её ты и постарался забыть.

– Нет, нет, нет, это розыгрыш такой? Тут же написана полная ахинея!

– Там написано, что 18 сентября 1998 года, Майкл Трэй, жестоко расправился со своей семьёй, он на нё…

– Я прочитал это! Что за чушь!? – не выдержав, визгом перебил Клифа Нейла.

– Ты снова повысил голос, разве потрёпанный вид, испачканное кровью лицо и безысходность в глазах, не дали понять, что так делать нельзя? Видимо нет, ну ладно, всему своё время, – мельком поглядывая за работой рядовым, он продолжал диалог, – в этот день ты поссорился с женой и в ходе кульминации воткнул в неё семейный нож. Удар пришёлся на шейные позвонки, как и говорил, нож был воткнут по самую ручку, лезвие вышло с обратной стороны, в районе трахеи. Ну и в следствии аспирации кровью, Роза Трэй, моментально скончалась.

– Чушь!

– Самое забавное, как ты удивлялся тому, что Инга не хотела идти в парк. Согласись, страшно выглядит ситуация, когда ребёнок видит мать в крови, а отец с безумным взглядом и ножом в руке, зовёт поесть мороженное. После увиденного, ребёнок захочет бежать к матери, но тебя, психопата, это не устроило, и как только дочь забежала на кухню, ты нанёс ей удар ножом по пояснице. В последствии это привело к отказу ног у ребёнка.

– Этого не может быть!

– Вот почему и пара в парке убежала, весь твой идеальный образ был заляпан кровью твоих родных. По этой же причине Холл направил пистолет. Есть небольшой свет во мраке, благодаря ему, твоя дочь жива, но теперь до конца дней прикована к инвалидному креслу.

– Не верю, сука, не верю! Выпустите меня отсюда! Казнь закончилась! – вцепившись к входным дверям, пытался открыть их.

– По решению суда, состоявшийся 25 ноября 1998 года, тебе дали пожизненное заключение в штате Гламэс. Вот вырезка из газеты, если не веришь.

– Не верю, не верю, вы все лжецы, пытаетесь запудрить мне голову. Откройте двери!

– Прошу вспомни годы в тюрьме. Вспомни, как я устроился на работу, и мы с тобой часами могли общаться, а как вступил в силу «Объективный» суд, ты мне и помогал проектировать «Очиститель». Это наше с тобой достояние, и за это вдвойне обидно, когда ты поливаешь грязью нашу общую работу.

– Наша общая работа значит, – держа меня здесь не по моей воли, унижая, нанося телесные повреждения и вдобавок промывая мозги несуществующей реальностью, Клиф, ведёт к тому, что дом я уже не увижу. Мне сорвало планку. Отвернувшись от дверей, путь лежал к Нейлу, – а где доказательства? Ты мне приписываешь убийство родных, разработку машины, но почему я ничего не помню?

– Вот доказательство из газеты, здесь написано решение суда и твоя фотка из зала, – протягивая мне главную страницу, сказал Клиф.

– Раз это правда, почему ничего не помню!? – желание отомстить Клифу стало выше здравого рассудка. Понимаю, что у него охрана, что выпустят меня только с его разрешения, но плевать, он должен ответить за всё.

– Как твоя голова? Боли продолжают тебя мучать, такие травмы не проходят бесследно.

– Какие травмы? Ты о чём!? – стоя в плотную к нему, еле сдерживал себя.

– Когда «Объективный» суд назначил дату твоей казни, то есть ты пропал с массовых радаров. Про тебя перестали говорить, перестали приходить репортёры, на это потребовалось 20 лет. За два месяца до исполнения приговора твой сокамерник, с ним ты жил вместе семь лет, в жестокой форме избил тебя, до такого состояния, что ты впал в кому, – укладывая все бумажки обратно в коробку, лгал Нейл, – в ней и провёл две недели. Позже начал рассказывать замечательную историю, что дома тебя ждут родные, что ты с ними обязательно помиришься и вообще пока ты тут, работа стоит, а деньги зарабатывать нужно, поэтому отпустите меня.