Книга Нелюбезный Шут, страница 67 – Елена Зикевская

Я была полностью согласна с Шутом. Эти мерзавцы заслуживали смерти!

— Сдохни уже со своей девкой, сопляк! — Братцы кинулись в атаку, и на меня накатило.

Мой дар, моя тьма, что до этого таилась в недавно открывшейся глубине, в одно мгновение накрыла с головой, вбирая в себя весь мой накопившийся страх, боль, стыд, унижение, злость, гнев, отчаяние и пережитый ужас.

— Да чтоб вас наизнанку перекорёжило, изверги! — в сердцах крикнула я, вложив в это пожелание всю себя. Тёмная волна моей силы выплеснулась наружу, окатив похитителей. Больше всего мне хотелось, чтобы сказанное исполнились буквально. Тёмная сила бурлила во мне и требовала выхода.

В следующее мгновение наёмники словно налетели на невидимую стену, а Джастер сильнее сжал пальцы на моём плече и крепче прижал к себе, словно просил успокоиться.

И внутренняя тьма подчинилась этой безмолвной просьбе, медленно отпуская меня.

— Что…  А…  А? — Братья не могли пошевелиться, замерев в позах как их настигло моё проклятие. По рукам, недоуменным лицам и животам словно прокатилась рябь. Но недоумение не успело смениться на новый приступ ярости. Глаза обоих братьев округлились и самопроизвольно полезли из глазниц.

— А-а-а! — Крики быстро затихли, потому что языки обоих вывалились наружу неестественно далеко. Но страдать они не перестали.

Тела преступников самопроизвольно изгибались, ломаясь в спинах, руки и ноги выворачивались в суставах, с отвратительным хрустом и чавканием разрывая мышцы, на каменный пол плескалась горячая тёмная кровь, заливая прелую солому…

Испуганные стражники отскочили от проклятых, а я с отвращением, но без жалости смотрела, как эта парочка умирала от моего слова. Впервые в жизни я прокляла, и не просто на неудачу, а на смерть, но не жалела об этом.

Это не люди, это звери. Подонки и насильники.

Ребра бывших наёмников лопались на спине и выворачивались в обратную сторону. Болтающиеся на ниточках глаза застывшими в них ужасом и болью выдавали, что эти двое всё ещё живы. Кожа на телах трескалась, лопалась, и её края лоскутами заворачивались наружу, как у старых свитков. С влажным чавкающим звуком одна за одной рвались мышцы поясницы, и на пол выпали серо-розовые кишки. Но проклятые были живы, их тела продолжали подёргиваться, выламываясь наизнанку заживо на залитом тёмной кровью полу. Брызги и грязная солома разлетались в стороны, заляпывали стены и падали вокруг, не задевая нас.

Джастер не собирался мараться в этом.

Стражники закрывали лица руками и отворачивались от этого зрелища, кого-то даже тошнило. Джастер стоял молча, опустив голову и стиснув зубы, так, что на виске билась жилка. Но я и без того слышала, как гневно и яростно стучит его сердце.

Я не сомневалась, что он убил бы эту парочку без жалости. Но моё проклятие опередило. Шуту оставалось только смирять свою ярость.

И только когда с хрустом лопнули черепа, и на камни с влажным чавканьем шмякнулись мозги, я поняла, что всё закончилось.

Внутри стало пусто и глухо. Не осталось ничего, кроме очень глубокой усталости.

— Джастер.

— Простите, госпожа. Это моя вина.

Он отпустил меня и так чётко и отточено опустился передо мной на одно колено, виновато склонив голову, что я бы удивилась, если бы у меня оставались на это силы. Но теперь я хотела только одного: очутиться в постели и забыть весь этот кошмар. Я вдруг почувствовала, насколько сильно замёрзли босые мокрые ноги, и меня пробила сильная дрожь. Даже плащ не согревал.