Книга Ашу Сирай, страница 31 – Елена Зикевская

Однако, не смотря на все льстивые слова и поклоны, я не верила Сафару даже на пол-«шипа». Как там Джастер его назвал? Шакал, который прославился своей жестокостью, хитростью и подлостью?

Вот уж и в самом деле — мерзкий человек…

— И какой же справедливости ты хочешь, Сафар? — Джастер ничем не выдал своих чувств по поводу услышанного. И я не сомневалась, что губы маски едва заметно изогнуты в насмешливой улыбке, хотя ничего смешного в сказанном не было.

— Отпусти меня, о великий Ашу Сирай! — разбойник сложил ладони над головой. — Клянусь, что с восходом солнца я раскаюсь в своих неправедных делах и направлю стопы свои по праведному пути своей жизни! И никому более из своих людей не позволю встать на путь порока! Да будет сам благословенный Взывающий Ёзеф свидетелем моим словам! Отпусти меня, Ашу Сирай, и я буду до конца жизни восхвалять твои милосердие и мудрость!

— Простить тебя и помиловать, говоришь? — судя по голосу, у маски едва приподнялась одна бровь. — Даже самого Ёзефа в свидетели призываешь? Хорошо. Ты получишь это при одном условии.

— Любое условие назови, о мудрейший из мудрых, да будут благословлены дела твои Тёмнооким! Я исполню всё, что ты пожелаешь!

Разбойник поднял голову и глазами жадно шарил по бесчувственной маске, пытаясь понять, подействовали его слова или нет.

— Мудрые люди говорят, что каков предводитель, таковы и те, кто идёт за ним. У тебя нет милости Сурта, чтобы призывать его благословение, Сафар. Однако ты похвалялся своей удачей, силой и скоростью. Я дам тебе возможность доказать это. Локашан не велик. Если твои ноги сумеют пересечь границы его стен прежде, чем мои голодные наймары доберутся до тебя — то, так и быть, я сочту это милостью Тёмноокого и отпущу тебя и твоих людей, чтобы вы могли исполнить данную тобой клятву. Но если нет — пеняй на себя. Твоё тело станет кормом для моих наймаров, а твоя душа познает такие мучения, которые не ведала до сих пор. Ты принимаешь условие, Сафар?

Разбойник встал с колен, переводя взгляд с Джастера на наймаров, а затем за пределы освещённой кострами площади. Даже отблески огня не скрывали того, как побелело его лицо.

— Н-но, Ашу Сирай… Всем известно, что наймары — это создания самого Сурта, и они быстрее самых лучших лошадей на земле! Как же я смогу обогнать их?

— Я буду считать до сорока. А затем отпущу их. Поспеши, Сафар. Два.

Разбойник облизнул губы, подхватил меч и, больше не раздумывая, кинулся в темноту.

— Три, — невозмутимо уронил Джастер. — Четыре.

Возбуждённые и испуганные, разбойники переглядывались, смотрели в ту сторону, где скрылся их предводитель, и я видела на лицах неподдельное волнение. Они искренне переживали за Сафара и желали его победы, от которой зависела их участь.

— Двенадцать. Тринадцать, — ровно и спокойно продолжал считать Джастер. — Семнадцать.

— Ты пропустил «четырнадцать, пятнадцать и шестнадцать», о почтенный Ашу Сирай! — внезапно раздался голос одного из разбойников.

— Двадцать, — невозмутимо продолжил Шут. — Двадцать два. Двадцать четыре.

Разбойники заметно заволновались.

— Ты случайно ошибся в счёте, о премудрый Ашу Сирай! — поднялся один из них. Кажется, тот самый, который и нашептал имя Шута своему предводителю. — Так у Сафара не будет нужного времени, чтобы выполнить твоё условие!