Книга Аромаведьма. Кусать и нюхать воспрещается, страница 15 – Жанна Бочманова

Дина вдруг осознала, что уже несколько минут сидит, не решаясь добавить последний ингредиент — сосновую смолу, собранную Миклушем. Вздохнув, она подцепила тонким пинцетом янтарную каплю и осторожно опустила в горлышко сосуда. Жидкость внутри замутилась, затем постепенно посветлела, будто в ней растворился лунный свет.

— Ну вот, — прошептала Дина, закупоривая флакон. — Теперь нужно дать ему дозреть.

Она открыла тёмный шкаф и поставила флакон рядом с другими духами, которые ещё помнили тепло рук прежней хозяйки. Дина уже почти выучила их поэтичные названия: «Розовый рассвет», «Белая ночь», «Вечерний бриз»... Помедлив, она закрыла дверцу, не переставая думать, что упустила что-то важное.

На ужин подали тушёные овощи — на мясо Дина пока не тратилась, экономя деньги. Миклуш ковырнул ложкой морковь и репу, недовольно сморщившись.

— Потерпи, — улыбнулась Дина. — Скоро духи созреют, нам заплатят, и устроим настоящий пир.

— Нам?

— Конечно. Раз ты мне помогаешь, значит, это наша общая работа и прибыль.

— Странно ты говоришь, — задумчиво произнёс Миклуш, и в его голосе прозвучала усталость, не по-детски мудрая. — Фран тебя точно не понял бы.

Дина рассмеялась, но смех получился фальшивым. Вчера на рынке она ощущала на себе странные взгляды. Потом заметила обтрепанный листок на столбе — указ герцога Чернозёрского о запрете колдовства. Сначала не придала значения, но косые взгляды торговок пробудили воспоминания: старушки Шуша и Муша называли её ведьмой. Не со зла, конечно... Но другие могли подумать всерьёз. Возможно, прежняя хозяйка действительно колдовала, а теперь это клеймо перешло на новую владелицу лавки?

Бургомистр тоже предупреждал, чтобы не распространялась об этом. Выходит, Ежина не просто так спешно покинула город, бросив даже лавку. Видно, знала о готовящихся гонениях.

Дина собиралась купить яиц — местные были не в пример вкуснее магазинных из её прежней жизни, — но птичьи ряды находились в дальнем конце площади, и идти туда почему-то не захотелось. Поэтому на ужин было лишь овощное рагу, зато удавшееся на славу — ароматное, с травами из буфета Ежины. Та оказалась рачительной хозяйкой: все баночки и мешочки были аккуратно подписаны, с указанием сроков.

Миклуш доел и принялся вылизывать миску.

— Чтобы не мыть, — продемонстрировал он идеально чистую посуду. — Хочешь, и твою так сделаю?

— Нет уж! — Дина прижала свою миску к груди. — И ты давай веди себя по-человечески...

Мальчик покраснел, выкатил глаза, сунул миску под мышку и выскочил из-за стола. Вскоре послышалось, как он ополаскивает посуду. Обиделся? На что?

Дина предлагала ему спальню на втором этаже, но Миклуш наотрез отказался, обустроив жильё в чулане среди корзин и утвари.

— Так надёжнее, — пояснил он. — Вдруг воры? Со второго этажа не услышишь. А я...

— Что? Прогонишь грабителей? — Дина отмахнулась. — Ты ещё мал...

Тогда он тоже обиделся — и на «мал», и на неверие в его способность защитить. Но от чулана не отказался. Дина решила больше не перечить. Хочет спать в неудобной конуре — его право.

Утром Миклуш встал разбитый, с осунувшимся лицом. Лишь к полудню ожил, вновь став тем самым сорванцом. Возможно, его бессонница повлияла и на неё — сегодня Дина долго ворочалась, пытаясь поймать ускользающую мысль.

Потом незаметно провалилась не в сон, а в какое-то забытьё. И в этом полусне ей привиделось: тёмная комната, на столе — тот самый флакон, но он не светится, а словно втягивает в себя весь свет вокруг.