Книга ( Не) Счастливый случай, страница 23 – Ани Марика

— Не получается, — жалуюсь через битых полчаса.

— Не надо себя заставлять. Свет — не воля, он — выбор, — загадочно и менторски отвечает Самаэль. И что, блин, это значит?

Задать вопрос не успеваю. В нашу тишину врывается настоятельница.

— Татьяна, ты мне нужна, — запыхавшись, тараторит всегда степенная женщина.

— Иди, — милостиво кивает наставник.

— Самаэль, вы тоже идите. Вы должны это видеть! — требует женщина.

Дроу удивлённо выгибает бровь, но плавно поднимается. Мы с Ариэнной почти бежим в сторону лекарского крыла, оставив Самаэля медленно плестись. Он вообще очень медленный. Словно черепаха Угвэй из мультика Кунг-фу панда. По внешности не определить, сколько ему лет. Но вот чувствуется в нём что-то древнее. Вселенская мудрость или усталость. И полное отречение от всевозможных эмоций.

Настоятельница останавливается перед дверью палаты. Сжимает мои пальцы. И с тёплой улыбкой распахивает дверь.

В стерильно-белоснежной, вытянутой в длину комнате в ряд стоят койки. На самой дальней лежит мальчик с язвами по всему телу. Я спешно подбегаю к нему и останавливаюсь, разглядывая ужасающие волдыри, из которых сочится гной.

— Что с ним? — спрашиваю, вскинув голову.

— Ты опять его привела, Ариэнна, — голос Самаэля звучит сердито. Открытие: он умеет сердиться. — Я же уже сказал, у мальчика последняя стадия. Вылечить невозможно. Он уже потерял зрение и слух. Я дал его матери настойку из сон-травы, это ему поможет пережить агонию.

— Попробуй, Таня, — мягко просит Ариэнна, перебивая моего наставника. — А ты смотри.

Похрустев суставами шеи, размяв пальцы, вытягиваю ладони над умирающим ребенком. Закрываю глаза, готовясь к боли, что преследует меня всякий раз, как я использую магию. Из меня вырывается яркий свет. Он сильным потоком бьёт в мальчика. Укрывая обездвиженное лихорадкой тело в кокон.

Я чувствую, как болезнь уходит. Чувствую, как дрожат мои руки и вытягиваются вены. Пошатываюсь и теряю силы, но упорно продолжаю держать ладони над ребенком.

Меня подхватывают поперёк туловища. Держат крепко. Дают опору. И безэмоциональный тихий голос наставника проникает в сознание:

— Не думай. Не анализируй. Просто верь и отпусти свои желания.

Боль уходит не вся, но мне уже легче. И дышать легче, будто дроу вынул стекло из лёгких.

— Всё. Хватит! — требует Самаэль.

Сжимаю кулаки, перекрывая поток света, и, покачнувшись, оседаю. Но крепкие руки наставника удерживают и доводят до стула.

Затаив дыхание, мы смотрим на мальчика без язв и гнойников. Его мать всхлипывает и беспеременно гладит по лбу, убирая слипшиеся от пота волосы. Через пару минут ребенок часто моргает и открывает глаза. Слабо улыбается матери обескровленным губами. Женщина падает передо мной на колени. Успеваю ноги под стул подогнуть.

— Спасибо, — шепчет она и теперь бросается к сыну.

Я не в состоянии хоть что-то сказать. Дрожу и вытираю кровь из носа. А Ариэнна с Самаэлем многозначительно переглядываются.

— Чистый свет. Божественный, — благоговейно шепчет настоятельница.

Дроу в ответ ничего не говорит, но отменяет все занятия, а меня отправляет отдохнуть.

Лишь к вечеру я выхожу из своей комнаты. Самаэль встречает у порога в общий зал и требовательно утаскивает в классную комнату. Медитировать.

На этот раз я сижу на полу, вытянув руки, и пытаюсь зажечь между ладонями свет. Получается только тепло. А потом приходит боль, будто что-то ломается под кожей. И я со стоном сжимаю кулаки.