Книга Дуэль с Лордом Вампиров, страница 122 – Элис Кова

– Во время так называемого заката многие из нашего народа погибли. И когда они превратились в поддавшихся, за ними начали безжалостную охоту ликины, живущие к северу и северо-западу от нас. По мере усиления проклятия ликины все более активно уничтожали наш народ, заявляя при этом, что действуют во имя защиты всего Срединного Мира. Все случилось так быстро, что у нас даже не было времени обратиться за помощью… Хотя я сомневаюсь, что стаи этих чудовищных волков позволили бы передать нам какие-либо припасы. Они увидели, кем мы стали, и преисполнились решимости не позволить никому из нас сбежать.

– Значит, долгая ночь – просто образное название трудных времен, выпавших на долю вампиров?

– Это уже два вопроса.

– Нет, один, – бросаю на него взгляд искоса. – Уточнение не считается дополнительным вопросом, поскольку ты говоришь загадками, а я хочу во всем четко разобраться.

Куин тихо хмыкает, но эта веселость не отражается в его глазах.

– Долгую ночь назвали так из-за способа, с помощью которого мы отсрочили действие проклятия. – Теперь я слушаю очень внимательно. – Вампиры провели кровный ритуал, подобного которому никто и никогда не видел. Высшие лорды и леди, советники и ближайшие помощники последнего представителя королевской династии заключили последнее соглашение. Они отдали собственные жизни, чтобы создать долгую ночь, великий сон, куколки, в которых могли бы укрыться выжившие вампиры.

– Куколки?.. Вроде коконов бабочки?

– Да, ты уловила идею, – кивает он.

Я представляю себе сотни вампиров, спящих вниз головой, словно гусеницы, и ожидающих пробуждения, как только будет снято проклятие.

– Этот стазис останавливает действие проклятия, удерживая нас от превращения в поддавшихся или еще кого похуже. Однако он не способен излечить. Как только мы пробуждаемся ото сна, проклятие вновь завладевает нами. – Куин надолго замолкает и лишь когда поворачивается лицом ко мне, я понимаю, что прошло довольно много времени.

Вынырнув из своих мыслей, я возвращаюсь в настоящий момент и пытаюсь слегка расслабить мышцы лица, чтобы прогнать мрачное выражение. Однако добиваюсь лишь того, что к горлу подступает ком.

– Все это очень… печально.

Куин бросает на меня внимательный взгляд и, нахмурившись, прочищает горло.

– Положение, в котором оказались вампиры, в высшей степени трагично. Мы страдаем молча, в одиночестве. Наш народ никогда не был настолько многочисленным, как эльфы или фейри. Мы никогда не обладали врожденной физической силой наших ближайших собратьев ликинов или сильной магией сирен, живущих далеко на севере. До появления знаний крови мы были слабы и только в полнолуние могли уверенно общаться с теми, кто жил за пределами наших гор. А потом мы обрели силу, и ее у нас почти сразу украли. – Он замолкает с озадаченным видом. – Я знаю, о чем хочу спросить.

– Да? – Меня удивляет такая внезапная перемена и возросшая напряженность.

– Ты сказала, что тебя печалят страдания вампиров. Это правда?

Мне тут же хочется начать все отрицать, но я останавливаю себя. Сочувствую ли я вампирам? Инстинкты подсказывают, что не стоит. Разум твердит, что это невозможно. Но сердце…

– Да. Я знаю, что значит жить без всякой надежды, не видя выхода, в ожидании мрачного будущего, построенного для тебя чужими руками. С такой судьбой никто не должен мириться. Сейчас вампиры – такие же жертвы, как и мы, – повторяю я слова Рувана.