Книга Хорош в постели, страница 23 – Дженнифер Уайнер

– А как вообще прошел день? – спросила Сэм, вытирая пот рукавом. Я рассказала ей о сердитом письме мистера Дайффингера в защиту Селин Дион.

– Ненавижу читателей, – выдохнула я, когда моя дорожка переключилась на более высокую скорость. – Почему они все принимают так близко к сердцу?

– Наверное, он полагает, что тебя стоит взгреть, раз ты позволяешь себе ругать Селин.

– Но она общественное достояние. Я же – всего лишь я.

– Для него – нет. Твоя фамилия напечатана в газете. То есть ты тоже общественное достояние, как и Селин.

– Только большего размера.

– И с лучшим вкусом. Во всяком случае, ты не собираешься замуж за своего семидесятилетнего импресарио, который знает тебя с двенадцати лет.

– И кто же у нас критик? – вопросила я.

– Чертовы канадцы, – фыркнула Саманта. Она проработала три года в Монреале, где у нее был бурный роман, закончившийся полным разрывом, и с той поры не сказала ни одного доброго слова о наших северных соседях, в том числе о Питере Дженнингсе [23] , которого она отказывается лицезреть в телевизоре, заявляя, что ему досталась работа, которую мог бы делать американец, «кто-нибудь с более правильным произношением».

После сорока минут на беговой дорожке мы переместились в парную, завернулись в полотенца, уселись на скамьях.

– Как поживает король йоги? – полюбопытствовала я. Сэм удовлетворенно улыбнулась, вскинула руки над головой, потянулась к потолку.

– Я чувствую себя такой гибкой, – самодовольно ответила она. Я бросила в нее полотенце.

– Не мучай меня. Я, возможно, больше никогда не познаю радостей секса.

– Да перестань, Кэнни, – отмахнулась Саманта. – Ты знаешь, такие отношения, как у тебя с Брюсом, не могли длиться вечно. У меня вот они заканчиваются.

И она не грешила против истины. На любовную жизнь Саманты кто-то наложил заклятие. Она встречала парня, отправлялась с ним на свидание, и все получалось замечательно. Встречалась второй раз и возвращалась в полном восторге. А вот на третьем свидании что-то происходило, что-то она узнавала, что-то вдруг открывалось ее глазам, и в результате больше видеться с этим человеком Сэм не могла. Ее последний кавалер, доктор-еврей, с потрясающим резюме и великолепными физическими данными, смотрелся уже претендентом на ее руку и сердце, но на третье свидание пригласил Саманту к себе домой пообедать, где ее очень взволновала фотография сестры доктора, которая висела в прихожей.

– А что тебе не понравилось? – спросила я тогда.

– Она была по пояс голая, – ответила Саманта. Доктору указали на дверь, и его место занял король йоги.

– Вот как надо на все это смотреть, – наставляла меня Саманта. – День был отвратительным, но теперь он закончился.

– Хотелось бы мне с ним поговорить.

Саманта тряхнула волосами, посмотрела на меня сверху вниз, устроившись в верхнем ряду скамей.

– С мистером Дайффледорфом?

– Дайффингером. Нет, не с ним. – Я плеснула воды на раскаленные камни, и нас окутали клубы пара. – С Брюсом.

Саманта сощурилась, пытаясь сквозь пар разглядеть мое лицо.

– С Брюсом? Не поняла.

– А что, если... – Я помолчала. – Что, если я допустила ошибку?

Саманта вздохнула.

– Кэнни, я долгие месяцы слышала о том, что все у вас идет не так, что лучше не становится, что наилучший выход – на какое-то время разбежаться, пожить отдельно. И пусть поначалу ты расстраивалась, я ни разу не слышала, чтобы ты сказала, будто приняла ошибочное решение.

– А если теперь мое мнение изменилось?

– И что повлияло на твое мнение?

Я задумалась. Частично статья. Брюс и я никогда не говорили о моем весе. Может, если бы поговорили... ведь ему хватало ума понять, что я чувствую, и если б я почувствовала, как много он понимает... может, все пошло бы по-другому.

Но больше всего мне недоставало его компании, возможности рассказать, как прошел мой день, стравить пар, высказав все, что я думаю о Габби, почитать выдержки из статей, которые я готовила, эпизоды из сценария.

– Мне его не хватает, – вздохнула я.

– Даже после того, что он о тебе написал?

– Может, ничего плохого в его статье и нет, – промямлила я. – Я хочу сказать, он же не написал, что находил меня... ты понимаешь... нежеланной.

– Разумеется, он находил тебя желанной, – ответила Сэм. – Это ты не находила его желанным. Ты находила его ленивым, инфантильным, неряхой и три месяца назад, лежа на этой самой скамье, сказала мне, что убьешь его и отправишь тело автобусом в Лос-Анджелес, если еще раз найдешь в кровати оставленную им грязную салфетку.

Я поморщилась. Не помню, что произносила эти слова, но вполне могла такое сказать.

– А если ты позвонишь ему, – продолжила Саманта, – то что скажешь? «Привет, как поживаешь, собираешься опять печатно унизить меня?»

Я действительно получила месячную отсрочку. Октябрьская статья Брюса в рубрике «Хорош в постели» называлась «Любовь и «перчатка»«. Кто-то (я практически не сомневалась, что Габби) днем раньше оставил экземпляр «Мокси» на моем столе. Я как могла быстро, с замирающим сердцем прочитала статью и облегченно вздохнула, лишь убедившись, что К. в ней отсутствовала. Во всяком случае, в этом месяце.

«Настоящие мужчины используют кондомы» – этой фразой начинался его опус. Смех, да и только, учитывая, что за три года нашего общения Брюс практически не пользовался изделиями из латекса. Анализы показали, что никаких заразных заболеваний у нас нет, и я перешла на противозачаточные таблетки, поскольку стоило мне достать презерватив, как у Брюса все падало. Этот нюанс остался за пределами статьи, как и тот факт, что надевать презерватив на его член приходилось мне, отчего я чувствовала себя заботливой мамашей, завязывающей шнурки своему маленькому мальчику. «Надеть «перчатку» – больше чем простая обязанность, – поучал Брюс читателей «Мокси». – Это свидетельство ответственности, зрелости, уважения ко всем женщинам... и знак его любви к тебе».

А ведь его отношение к презервативам не имело ничего общего с написанными им словами. И при мысли о том, как мы с Брюсом лежали в постели, у меня чуть не потекли слезы. Потому что за этой мыслью тут же пришла другая: «Прежнего уже не вернуть».

– Не звони ему, – настаивала Сэм. – Я знаю, сейчас тебе очень плохо, но это пройдет. Ты выживешь.

– Спасибо тебе, философ, – буркнула я и пошла в душ.

Вернувшись домой, я увидела, что на автоответчике мигает красный огонек. Нажала на клавишу «Воспроизведение» и услышала голос Стива: «Помните меня? Мужчина в парке? Послушайте, я вот подумал, а не выпить ли нам на этой неделе пива? А может, пообедаем? Позвоните мне».