Книга Чужая роль, страница 44 – Дженнифер Уайнер

— Видимо, не имеет смысла повторять, что мне очень жаль.

Вид у него был не столько потрясенный, сколько сконфуженный.

— Прибереги извинения для тех, кому есть до тебя дело, — бросила Роуз.

— Но я все-таки скажу. — Он громко откашлялся. — Прости меня, Роуз. Ты заслуживаешь лучшего.

— Дрянь, — сказала она, глухо, без всякого выражения, и собственный, какой-то мертвенный, голос поразил ее. Напомнил о ком-то из дальнего-дальнего прошлого. Словно все это происходило не с ней. И не здесь.

— С моей сестрой, — ужаснулась она. — С моей сестрой…

— Прости, — повторил Джим.

Мэгги, стоявшая в коридоре и успевшая одеться в разрисованные джинсы и топ на тонких бретельках, молчала.

— Знаешь, что самое трагичное… или жалкое во всей этой истории? Я могла бы любить тебя. Любить по-настоящему. А Мэгги уже через два дня забудет, как тебя зовут! — выпалила Роуз, чувствуя, как слова, ненавистные, запретные слова, которые она никогда бы не посмела произнести раньше, бурлят в груди. Она хотела попытаться остановить их поток, но тут же пожала плечами. Зачем? Разве эти двое пытались удержать себя от того, что произошло на ее постели?

— Видишь ли, Мэгги очень хорошенькая, но, к сожалению, с мозгами у нее беда.

Роуз повернулась, медленно заправляя волосы за уши.

— Имей я привычку биться об заклад, сказала бы, что она вряд ли сумеет написать твое имя без ошибок, не говоря уже о том, чтобы произнести его по буквам. Всего три. Три буквы. Но она не способна даже на это. Хочешь, спросим ее? Эй, Мэг, не желаешь попробовать?

Где-то за ее спиной Мэгги громко вздохнула.

— Ты подлая сволочь, — спокойно договорила Роуз, обернувшись к Джиму и пригвоздив его взглядом. — А ты…

На бледном лице Мэгги двумя провалами темнели огромные глаза.

— Я всегда знала, что мозгов у тебя нет. Теперь понимаю, что и сердца тоже.

— Жирная свинья, — пробормотала Мэгги.

Роуз рассмеялась. Уронила пакет и продолжала смеяться. Смеяться и раскачиваться, пока из глаз не потекли слезы.

— Она рехнулась, — объявила Мэгги.

— Жирная… свинья, — повторила Роуз. — Господи! Этот… бабник и ты… ты… — Она ткнула пальцем в Мэгги, пытаясь подобрать нужное слово. — Ты моя сестра, — бросила она наконец. — Сестра. И «жирная свинья» — это самое худшее, что можешь сказать обо мне? — Она подняла пакет, завязала верх узлом и поволокла к двери. — Вон отсюда! Не желаю видеть ни тебя, ни Джима. Никогда.

Большую часть ночи Роуз провела на коленях, с тряпкой в руках, пытаясь уничтожить все следы пребывания Мэгги и Джима в своей квартире. Стащила с постели белье, унесла в ванную и замочила. Вымыла полы в ванной и на кухне специальным средством и теплой водой. Протерла полы в гостиной, спальне и прихожей. Отскребла ванну с лизолом, полила кафель в душевой кабинке антибактериальным антиплесневым спреем. Собачка немного понаблюдала за суетой, переходя из комнаты в комнату, словно Роуз была новой домработницей, а она — недоверчивой хозяйкой, но, очевидно, это занятие скоро надоело, потому что она зевнула и расположилась на диване. К четырем часам у Роуз по-прежнему не было сна ни в одном глазу, а при всякой попытке заснуть перед мысленным взором возникала Мэгги, усердно трудившаяся над Джимом, развалившимся в ее постели с хмельным, счастливым лицом.

Роуз надела чистую ночную сорочку и сердитым рывком натянула на себя чистые простыни, подумав, что достаточно вымоталась, что теперь наконец уснет.

Но она лишь с головой окунулась в мутную реку воспоминаний. Они никуда не делись, эти воспоминания о худшей в ее жизни ночи, звездой которой тоже стала Мэгги.

В тот день занятия закончились рано, после полудня, поскольку преподавателей вызвали на какой-то семинар. Роуз собрала книги и побежала к первоклашкам проверить, не прихватила ли Мэгги по ошибке чужой ранец.

На этот раз Мэгги взяла свой. Только из кулака торчал знакомый розовый листок.

— Опять? — спросила Роуз, потянувшись к записке учительницы. Пока она читала, Мэгги пошла вперед, по дорожке за школой, которая вела к их дому.

— Мэгги, нельзя никого кусать, — строго сказала Роуз.

— Она первая начала, — угрюмо откликнулась сестра.

— Это не важно. — Роуз покачала головой, спеша догнать сестру и слегка задыхаясь под тяжестью ранца. — Помнишь, что сказала мама? Нужно уметь драться словами, а не руками. Кровь шла?

Мэгги кивнула.

— Я могла бы совсем его откусить, — похвасталась она, — если бы миссис Бердик не увидела.

— С чего это тебе взбрело в голову откусить кому-то нос?

Мэгги сжала губы так, что те превратились в полосочку. Но потом все-таки ответила:

— Она меня взбесила.

— Мэгги, Мэгги, — вздохнула Роуз с материнскими интонациями. — Что с тобой делать?

Та закатила глаза.

— Меня накажут?

— Не знаю.

— Сегодня девочки собираются ночевать у Меган Салливан.

Роуз пожала плечами. Это она уже знала. Мэгги задолго до события сложила розовый чемоданчик Барби.

— Ты взяла книги в библиотеке? — спросила она. Мэгги кивнула и вытащила из ранца «Доброй ночи, Луна».

— Это книжка для малышей, — заметила Роуз. Мэгги ответила злобным взглядом. Ну и что? Плевать!

— «Баю-баю, детки на зеленой ветке. Тронет ветер вашу ель, закачает колыбель», — прошептала она, запрыгав на одной ножке.

Дорожка заканчивалась за двором Макилени. Роуз и Мэгги обогнули бассейн и веранду, пересекли передний двор соседей и, перебежав мостовую, очутились перед своим домом, двойником дома Макилени, как, впрочем, и каждого здания на этой улице. Два этажа, три спальни, красный кирпич, черные ставни и квадратный зеленый газон. Совсем как домики в детской книжке-раскраске.

— Подожди! — завопила Роуз, когда Мэгги перебежала улицу и помчалась к крыльцу по усыпанной гравием дорожке. — Тебе не разрешили переходить дорогу одной! Велели держать меня за руку.

Но Мэгги, притворившись, что не слышит, как ни в чем не бывало ворвалась в дом.

— Ма! — позвала она, швырнув ключи на кухонный стол и принимаясь шарить повсюду в поисках завтрака. — Эй, ма! Мы дома!

Подоспевшая Роуз наконец сбросила ранец и прислушалась. В доме царила необычайная тишина, и она сразу поняла, что матери нет.

— Машины тоже нет, — сообщила запыхавшаяся Мэгги. — И я посмотрела, под яблоком-магнитом никакой записки.

— Может, она забыла, что сегодня уроки кончаются раньше, — предположила Роуз. Правда, сегодня утром, когда она пробралась в мрачную полутемную спальню и шепотом сказала, что они будут дома к полудню, мать кивнула, но глаз не открыла.