Книга Жена по требованию, или Мы так (не) договаривались!, страница 48 – Елена Счастная

– Видала всякое, – огрызнулась Курруна. – Вы по что вообще девчонку не пожалели, что наградили её таким?

– Не ваше дело! – бросил Мирэй. – А ну, иди-ка сюда.

Он поднял меня с дивана и заставил сесть. Я почувствовала, как сорочка вновь начала сползать с плеч и даже ниже, однако ничего сделать с этим не смогла. К счастью, светлый смотрел совсем не туда.

– Так… – вздохнул он. – Больших бед вы не наделали, это хорошо. Но ещё немного… – гневно посопел и продолжил: – И контур метки был бы нарушен. Тогда всё! Собирали бы свою подругу в пепельную кучку веником!

– Старший Паладин! – страдающе простонала Курруна. – Ты не могла сказать мне сразу, что метка его?

– Я думала, нет разницы, – пожала плечами Атика и сочувствующе на меня уставилась.

Вот приду в себя, я ей задам! Нашлю на неё кусачего чёрного слепня, и пусть побегает! Как можно было не сказать колдунье о таком важном нюансе?

– Всё… – после долгого молчания выдал Мирэй. – Теперь в порядке.

– Всё будет в порядке, когда ты уберёшь с меня эту гадость! – процедила я, медленно приходя в себя. Телу наконец вернулась чувствительность, кожа перестала гореть, а лёгкие снова обрели способность вбирать воздух.

– Метку? – переспросил светлый.

– Свою руку! – рыкнула я. – И метку тоже.

– К сожалению, твой нынешний поступок лишь подтвердил, что метку убирать никак нельзя. Иначе ты начнёшь придумывать другие способы, как улизнуть от ответственности. Тебе только дай волю.

Руку с моей спины он, к слову, не убрал. Я торопливо поправила сорочку и взглядом попросила Атику подать мне платье. Подруга, краснея от стыда, подбежала и протянула мне одежду.

– Помочь? – иронично спросил Мирэй возле моего уха. Я даже почувствовала прикосновение его дыхания.

– Тут полно помощников и без тебя, – я повела лопатками.

Оказывается, так хорошо – просто ничего не чувствовать.

– Я жду внизу. Теперь придётся довезти вас обратно, чтобы вы по дороге ещё куда-нибудь не вляпались, – скучающе оповестил нас светлый и вышел, давая мне возможность одеться.

Сегодня утром я совсем не хотела выходить из комнаты. Мало того что после вчерашнего происшествия чувствовала себя из рук вон плохо, так ещё и сгорала от стыда. Мирэй видел меня в неподобающем состоянии и почти без одежды, а связавшие нас обстоятельства стали ещё крепче и непреодолимее. Осознание того, что метку убрать невозможно без угрозы собственной жизни, буквально уничтожало меня – я просто лежала в постели и смотрела в балдахин над головой.

Наступило время завтрака, но я в столовую не спустилась и велела горничной предупредить мать о том, что неважно себя чувствую и хочу полежать сегодня немного подольше.

Но кто бы ещё прислушался ко мне и дал побыть в одиночестве – держи карман шире! Ещё до того, как утренняя трапеза закончилась, в дверь моей комнаты постучали. Я так и подобралась, предположив, что это кто-то из старших – объясняться ни с кем из них мне совсем не хотелось, потому что это неизбежно повлечёт за собой необходимость лгать.

Но всё оказалось гораздо хуже: после разрешения войти внутрь заглянул Мирэй. Как ни в чём не бывало! Не знаю, какому именно порыву я поддалась, как только его увидела: почувствовала только, что внутри словно бы раскололась колба с концентрированным гневом. Я схватила с прикроватной тумбы графин с водой – к счастью, уже почти опустошённый – и швырнула прямо в светлого.