Книга Когда ангелы смеются, страница 117 – Ирина Седова

– Отстоять?!

– Ну да, служба в православных храмах проводится стоя. Разве ты не знал?

– Конечно же нет! Я католик, у нас прихожане сидят на лавках или на стульях. Так что лучше мы заглянем туда как в музей, за плату.

И заглянули. Не надолго, конечно – оставлять Аерин больше чем на час не решались ни Элла, ни Киллиан. Но то, что он успел увидеть быстрым обзором, его потрясло. Потому что как ни красивы были самые знаменитые соборы Ирландии, как ни величественны, однако с пышностью и богатством храма, где когда-то венчались на царство русские правители, им было не сравниться.

Это уже не подавляло и не заставляло завидовать – это было выше зависти, потому что эта роскошь была недосягаемой для низменных устремлений подобно недосягаемости небес. Не было даже желания этим завладеть – было желание к этому присоединиться.

– Если ты хочешь поставить свечку за здоровье кого-нибудь из родственников или знакомых, купи ее в церковной лавке, зажги и воткни вон туда, – сказала Элла, заметив его смятение.

– Но я… – попытался возразить Киллиан.

– Всем можно. Даже если бы ты был атеист, мусульманин или язычник. Богородица – она заступница, и это ее храм.

Киллиан кивнул. Он понял: здесь не станут с пристрастием допрашивать, на каком языке ты молишься. Он купил свечку и поставил – за Алву с ее мужем, чтобы в следующий раз она нашла лекарство от его недуга.

А вот Дмитриевский собор его поразил совершенно другим. Не белокаменной резьбой, живо напомнившей ему кресты при шотландских монастырях и храмах, приписываемых пиктам, а голыми стенами внутри.

– Это что? Храм для нищих? – спросил он у гида.

– Ну что вы! – смущенно ответил экскурсовод. – Это был личный семейный храм Всеволода Большое гнездо, возведенный в конце XII века. Его много раз переделывали и ремонтировали.

– Тогда почему он даже не оштукатурен? Этот князь был сторонником минимализма?

– Не говори глупостей, – одернула его Элла. – Какой еще «минимализм»?

– Естественно, когда-то стены собора покрывала не только штукатурка, но и великолепные росписи. Но в 1839 году царь Николай I, желая приблизиться к Западу, приказал ободрать всю штукатурку, и контрфорсы вокруг храма, думая, что первые русские церкви были именно такими, без всяких пристроек и декора.

Киллиан вспомнил останки замков XVI века в Ирландии, и понял: русского менталитета ему не постичь, потому что нужно быть полнейшим идиотом, чтобы уничтожать свои ценности в подражание иностранной нищете.

– Хорошо хоть лепнину не тронули, – вздохнул он.

– Так ведь это не лепнина, а резьба по камню.

Киллиан кивнул.

– Извините, – спросил он напоследок. – А старинные руины у вас в городе есть?

– В городе нет, – улыбнулся гид, – но неподалеку имеются. В Воскресенской Слободке сохранилась церковь постройки 1743 года. Если желаете увидеть ее в неотреставрированном виде, то поспешите, потому что местные жители собираются ее восстановить.

– Ты что, в самом деле мечтаешь полазить по развалинам? –с ужасом спросила Элла у Киллиана, когда они вышли на улицу.

– Наоборот, я не хочу там ненароком очутиться даже вблизи. Мы с Аерин сыты руинами на всю оставшуюся биографию. Ну, какие тут есть еще интересные музеи?

– Музей хрусталя и лаковой миниатюры в бывшей старообрядческой церкви. Он находится рядом с Золотыми воротами, так что мимо прошмыгнуть будет трудно. Еще можно бы заглянуть в Музей ложки, но его я на карте не нашла.