Книга Последняя Хранительница, страница 132 – Полли Нария

– Я сделаю все, чтобы этого больше не повторилось.

– Обещаешь?

– Обещаю!

Это стало нашим ритуалом, подтверждением тех необъяснимых чувств, о которых мы пока не говорили вслух. Постояв так еще немного, я ушла в каюту. В груди саднило. Я позволила себе эту маленькую слабость, но впереди была неизвестность, и я пока не понимала, как смогу соединить эти два мира в один.

Ласточка так и сидела, неподвижно, блуждая внутри собственного черепа, со сведенными вместе ладонями, ковыряя когтями кончики пальцев – давно уже покрасневшую кожу, запекшиеся ранки, сочащиеся порезы.

– Знаешь, я так и не поблагодарила тебя, – мне нужно было прервать это гробовое молчание, чтобы окончательно не сойти с ума. – Спасибо. Если бы не твой дар, то, скорее всего, я бы была уже мертва.

Ласточка окинула меня мутным взглядом и слабым голосом спросила:

– Тебе кто–нибудь рассказывал, откуда у меня этот дар?

– Нет. Сказали, что ты сама расскажешь, если посчитаешь нужным.

Девушка пожевала сухие губы, пытаясь совладать с беспокойством: откровение давалось ей нелегко.

– Мой отец любил медовуху. Очень любил. Сильнее этого он любил лишь избивать мою мать.

Я была шокирована таким началом. Ласточка грустно хмыкнула, увидев мои округлившиеся глаза.

– Было ещё одно увлечение у моего отца: укладывать меня спать. Вот тогда он становился очень ласковым, гладил мои волосы, целовал то в лоб, то в щеку, поправлял мою сорочку, особенно вырез на горле.

– Нет… – я не могла поверить в то, что слышала.

– Он медленно и размеренно гладил мои голые плечи, бурча себе под нос, как сильно любит свою малышку. – Ласточка помолчала, подбирая слова, Я протянула ей кружку с водой, и она благодарно отпила. – Я была слишком мала, чтобы понимать ужас происходящего, но моя мать–то все прекрасно осознавала. И вот в один из вечеров отец вернулся домой, такой пьяный, что едва стоял на ногах, с порога дал матери оплеуху, видимо, для профилактики, и пошел в мою комнату.

Я буквально осязала, как события того злосчастного дня прокручивались у девушки в голове.

– Именно то, что случилось потом, наложило отпечаток на всю мою жизнь и на то, кем я стала.

– Лас, ты можешь не рассказывать дальше…

Но мыслями девушка была не здесь и, видимо, не слышала моих слов.

– В этот раз он не стал со мной церемониться. Откинул одеяло и, схватив меня за ногу, одной рукой, потянул к себе, другой же, стал расстегивать свои штаны. Я была напугана до смерти и не понимала, что происходит, почему отец сейчас так холоден со мной. Его руки стали шарить по моим ногам, пытаясь стянуть панталоны, а я молча отбивалась, пока мое сердце выскакивало из груди.

Резкая тишина.

– Я помню, что потом не сопротивлялась. Что просто лежала, придавленная весом его тела и думала лишь о том, когда же это кончится. Резко раздался звук бьющегося стекла – какой–то предмет швырнули через всю комнату, а вслед ему еще один. Отец рывком слез с меня, параллельно крича матери, о том, какая она дрянь. Он выбежал за ней из комнаты, а я сразу залезла под кровать и свернулась калачиком. Я слышала возню, крики, но как–то отдаленно, а потом – глухой стук, будто мешок картошки скинули с плеч на землю. И тяжёлые шаги, что набатом отдавались в моих ушах.

Из под кровати были видны только сапоги отца, и я взмолила богов – Хроноса и Бааш – спрятать меня от него. Ход времени замедлился, будто превратилось в желе, что облепило каждое мгновение, а сознание отделилось от тела. И вот он стоит на коленях и смотрит прямо на меня. На короткий миг мне показалось, что наши глаза встретились, что вот–вот он вытащит меня из моего убежища и продолжит свое дело. Однако он выругался, встал, осмотрел всю комнату и вышел. Мой отец не увидел меня. Это было невозможно, но это случилось.