Книга Бывшие не влюбляются, страница 86 – Теона Рэй, Ханна Хаимович

— Ночь прошла не впустую, — кивнул он на записи. — Как получается?

— Что-то получается, — улыбнулась я. — Это оказалось сложнее, чем я думала, но опыт в журналистике очень помог. Я умею строить предложения, да и неплохо владею языком. Вот только… Как думаешь, стоит ли рассказывать вообще все?

— Что именно хочешь утаить?

— О нас с тобой. В мистическом рассказе любовная линия ни к чему.

— Зря так думаешь. Любовь всегда к месту. Хоть в детективе, хоть в ужастике. Потому что только она одна может спасти целый город или даже мир. Представь, что было бы, не найди мы с тобой общий язык?

— Наверное, ты прав.

— Конечно, я прав. Пиши о нас, не сомневайся. Только когда будешь меня описывать, припиши там кубики пресса, прекрасные глаза и чувственные губы.

Я прыснула в кулак. Ретт тоже рассмеялся. Но вдруг резко оборвал смех и в мгновение ока оказался надо мной. Мягко уложил меня на спину, коснулся губами плеча.

Я прикрыла глаза, наслаждаясь ласками. Листочки и ручки полетели на пол, вслед за ними и наша одежда.

Весь следующий месяц я практически не выходила из кабинета. Он все еще был спальней, но мысленно я нарекла его кабинетом.

Мисс Спринт приносила мне еду, а когда ее не было, то Ретт. Он не просил меня уделить ему внимания, выйти на прогулку или, еще чего, поспать!

Я погрязла в работе. Никогда бы не подумала, что написание книги так меня увлечет! Но когда первая глава вышла в журнале, и через неделю о ней заговорил весь город, издатель потребовал вторую. Сейчас их опубликовано уже семь, и каждый лэстениец только и делал, что спрашивал знакомых:

— Как думаете, что случилось с Луизой Гримм? Не кажется ли вам, что девчонку бросил парень, та наглоталась таблеток и умерла? Неразделенная любовь жестока…

А другие, те, кого не волновали безответные чувства Ванды, точнее – Луизы, страдали в ожидании решения судьбы старушки Флимм. Ее жалели и в то же время боялись.

Но сегодня, месяц спустя, я не смогла встать с постели. Рядом на столике лежала папка с бумагами, и я неоднократно пыталась дотянуться до них, чтобы продолжить начатую вчерашним вечером сцену, но не могла. Руки не слушались.

Ужасная тошнота почти не контролировалась мной. Мисс Спринт несколько раз заходила и проверяла, съеден ли куриный бульон, а я на него не могла смотреть.

— Не хочу, — шептала я, едва справляясь с рвотными позывами.

— Надо водички соленой, — причитала мисс Спринт. — Что же это такое! Неужто и впрямь пирог с грибами настолько не понравился? Мистер Уилсон не отравился, да и я хорошо себя чувствую. А вот вы много съели!

Перед моим внутренним взором возник пирог с грибами. Вчера, когда я его ела, он был безумно вкусным… Сейчас же меня вывернуло. Мисс Спринт только успела подставить таз.

— Позовите Ретта, пожалуйста, — из глаз текли слезы. Я чувствовала к себе такую жалость, что никак не могла перестать плакать.

— Мистер Уилсон отправился за доктором, вам нужно подождать. Он уехал минут десять назад, так что скоро должен вернуться. Соленой водички точно не хотите?

Новый рвотный позыв стал ответом домработнице.

Она ушла, а я молилась, чтобы не умереть, пока приедет доктор. Внутренности сворачивались и разворачивались, горло жгло. В то же время клонило в сон, но и заснуть я не могла из-за тошноты.

Жалела, что не получилось поехать сегодня в свадебный салон. Подготовка к торжеству шла полным ходом, и ею занимался Ретт, не отвлекая меня от работы. Мне следовало только выбрать платье, туфли и украшения, но я и этого сделать не смогла. Заболела вот. И впрямь отравилась, что ли?