Книга Замуж до утра, страница 93 – Теона Рэй

– Нет другого выхода, – шепнула она, прежде чем утопила кусок металла в грудь моей невесты.

Ее настоящее сердце лежало на жестяном подносе. Я когда-то слышал, что люди любят не этим органом, а мозгом, и сейчас мог только надеяться, что после того, как Аманда оживет, она не станет бездушным созданием.

А будет ли она считаться нечистью? Ни я, ни другие охотники не встречали людей с органами, созданными техномагом.

– Вот так, – напряженным голосом сказала Ванесса, нервно улыбнувшись мне. – Осталось только зашить.

Длинная толстая игла мелькала в воздухе. Несколько десятков стежков, и Ванесса отложила инструменты в сторону. Мокрой тряпкой отмыла кушетку от крови, приподнимая простынь, потом замочила в отваре неизвестного мне состава всё то, чем пользовалась во время операции.

– Нежелательно ее пока трогать, – посоветовала Ванесса. – Аманда очнется… Она должна очнуться. Не сразу, но это произойдет.

– Ты уже проверяла это сердце? – спросил я, и это был первый раз за последние несколько часов, когда я услышал свой голос.

Подруга потянулась, размяла шею. Поцеловала меня в лоб со вздохом и похлопала по плечу, но вопрос оставила без ответа. А я знал – нет никакого смысла переспрашивать, она все равно не ответит. Ванесса Лиам была той женщиной, с которой нельзя спорить. Нельзя спрашивать у нее ничего из того, на что она не даст ответ.

Оставалось только смириться и додумать самому. Возможно, где-то сейчас хоронят человека с развороченной грудной клеткой. Если Ванесса уже проводила операцию, и человек ожил, то она убила его вновь. Она могла это сделать, не моргнув глазом. Но я все равно никогда не стал бы ее судить за это.

Если Ванесса спасет мою невесту, я защищу ее от охотников. Я возьму ее под свое крыло, и больше ей не придется скрываться, даже если сам я пострадаю.

Я поклялся себе, что с того мгновения, когда Аманда откроет глаза, я уйду из Корпорации. Женюсь на ней. У нас будет дом в лесу у озера, двое детей, и моя жена станет художником. А Ванесса будет жить под моей защитой.

На это решение у меня ушло не больше пары минут. Сердце сразу успокоилось – я всё придумал правильно.

Уговорил себя подойти к Аманде. Притащил с собой табурет, поставил его рядом с кушеткой и сел. Тоненькая, бледная рука девушки безвольно лежала в тяжелом железном креплении, и я поцеловал ее пальцы по одному. Холодные, безжизненные.

Темные ресницы бросали тень на обескровленное лицо. Синеватые пухлые губы были изогнуты в гримасе жуткой боли, которую моя невеста испытала перед смертью. И ведь она ни разу не вскрикнула… Гомункулы, умирая от цианида, задыхались и рвали на себе кожу, их крючило от боли. Аманда даже не пикнула.

Передо мной на кушетке появилась исходящая паром глиняная кружка.

– Выпей, – попросила Ванесса. – Это ромашковый чай, всего лишь. Тебе нужно успокоить нервы.

– Я спокоен, благодарю. Верю тебе, и только поэтому все еще не разрыдался.

– Ты умеешь плакать? – хихикнул подруга.

Я улыбнулся. Губы сами растянулись в улыбке, и тут же я понял: всё будет хорошо. Если Ванесса засмеялась, то нет никакого повода для паники. Она никогда не лжет. Ее эмоции никогда не лгут.

Женщина глотнула чаю и обошла кушетку. Встала по ту сторону от нее и склонилась над лицом Аманды. Присмотрелась внимательно. Свободной рукой погладила девушку по щеке, нащупала пульс над ключицей.