Книга Дареная истинная. Хозяйка лавки «С огоньком», страница 130 – Адриана Дари

— Мне не станет легче, — все же всхлипываю я сиплым шепотом, — не станет!

Слова застревают в горле. Они будто в ловушке, так же как я сейчас, им нет выхода. Я пытаюсь вдохнуть, но получается плохо. Грудь словно сдавило огромными канатами. Но пытаться сдвинуть даже уставшего и измотанного Варда — хуже, чем двигать стену.

— Я думала, ты погиб! — вырывается у меня. — Думала, я больше никогда тебя не увижу больше! А я... я стояла и смотрела, как ты падаешь, и ничего не могла сделать! Совершенно беспомощная и бесполезная!

Он сверлит меня своим пронзительным взглядом, меня окутывает запахом соленой воды и терпкостью дуба. Слезы, наконец, прорываются и текут по щекам горячими дорожками. Я всхлипываю, пытаясь говорить сквозь рыдания:

— Я испугалась, — слова срываются с губ вместе с криком. — Испугалась! За тебя испугалась! За себя испугалась… что потеряю тебя. Понимаешь? Нет! Ты не понимаешь!

На меня волнами накатывают страх, облегчение, злость, стыд, а потом снова страх… И все по кругу… И это все смешивается в один огромный ком, который готов раздавить меня.

Предпринимаю очередную попытку сбежать, но меня снова останавливают. Вард горячими пальцами касается моей щеки, аккуратно вытирая слезы. От этого прикосновения я вздрагиваю всем телом, словно меня пронзает электричеством, а потом замираю.

Моего виска касается дыхание Варда, а его голос, хриплый, низкий, но окутывающий своей мягкостью раздается у самого уха.

— Я здесь, Марика, рядом, — произносит он. — Я знаю, что ты испугалась. Я знаю, что ты злишься и в большей степени на себя. Но я тут. Я жив. Дыши. Просто дыши.

И я впервые за все это время делаю нормальный вдох и выдох. Как будто Вард своими словами разрезает не только внешние канаты, стягивавшие мою грудь, но и внутренний узел, в который завязались все нервы.

— Я не мог не вернуться, потому что у меня теперь слишком много причин для того, чтобы жить, — каждое слово Варда как маленькое теплое прикосновение согревает душу, которая успела заледенеть в вихре истерики, накрывшей меня.

Из меня как будто вынули все кости, я просто обмякаю в руках , утыкаясь лицом в его мокрую рубашку, облепившую грудь.

Дыхание медленно выравнивается, а слезы просто текут, как река в широком русле, плавно, принося с собой спокойствие после бурных порогов. Ярость уходит, оставляя после себя пустоту и жгучую усталость.

— Прости… — шепчу я. — Я должна была сдержаться.

— Я все знаю, — отвечает Вард, притягивая меня к себе и сжимая так, словно это не он меня успокаивает, а я его. — Прости, что тебе пришлось это пережить.

Вцепляюсь пальцами в его рубашку так, будто он единственное, что для меня сейчас важно, а он обнимает, перебирая пальцами мои волосы. Мы молчим, потому что нам не нужно объяснять друг другу, почему он принял решение отвести булыжник и почему я испугалась за него.

— Тебе нужно переодеться, — наконец, произношу я, когда в голове проясняется. — А то еще простудишься… Дракон без дракона.

— Начинаешь подкалывать? — я слышу в голосе Варда улыбку.

— Начинаю ворчать, — так же с улыбкой отвечаю я.

— Тогда я спокоен. И согласен переодеться, — говорит он и отстраняется. — Но у меня есть условие.

— И какое же?

— Ты пойдешь со мной, — усмехается Вард, легко подхватывает меня на руки даже после всего того, что с ним случилось, и несет в свою комнату.