Книга Твоя смерть тебя спасет, страница 81 – Лена Валевская

"Быть может, твоя смерть и сумеет тебя сберечь…", — произнесла в тот день, понадеялась хранительница Навьего перекрестка. Эх, Яга, не получилось у нас. Теперь другую беречь будет. А коли не обманется, прознает, кто теперь перед ним, так и сам в опасности окажется.

Иными теперь виделись и его фразы из начала нашего знакомства. Пугающие, но не понятые мною до конца. Страшное обещание, что даже смерть мне не поможет и не спасет… Он и не собирался. Тогда — не собирался.

Вспомнились загадки Полуденницы, ответом на которые было истинное имя Кощея. Как там звучало? "Среди поля ухаб, не проехать его никак. Всё трёт, всё мнёт и все завёртки рвёт". И вторая: 'На что глядят — да не видят, про что ведают — да не знают?" Выходит, ответом на обе было одно? Смерть…

Смерть моя. Самая прекрасная. Самая желанная. Но совсем другая смерть притягивала сейчас мой взор, неприглядная и страшная, алыми пятнами обезобразившая еще недавно полного жизни и силушки молодецкой царевича. Жуткое соседство, от которого хотелось реветь в голос и отползти куда подальше.

А вот и любители мертвечины пожаловали. С неба опустились три огромные птицы. И как только разглядели тело зарубленного царевича сквозь плотный шатер зеленых древесных крон? Сели равным треугольником, один у головы, двое в ногах, примерились.

— Кыш! Вон отсюда! — Ударила я ладонями по стенке своей новой тюрьмы. Хоть и понимала — меня не то что какие-то птицы, сама Смерть не смогла разглядеть.

Но птицы вдруг встрепенулись. И повернули головы в мою сторону. Хищным огнем сверкнули глаза. И было это так страшно, что я отшатнулась. А жуткие птицы оставили тело царевича, чтобы переключиться на яство поинтереснее. Чем ближе они подходили, поворачивая голову то так, то эдак, чтобы получше разглядеть живую еду, тем сильнее вжималась спиной в переплетенные коренья я. Какие-то они слишком уж огромные для птиц, в которых уверенно опознала лишь орла. Не разбираюсь я орнитологии, не различаю пернатых хищников. Но клювы и когти каждого из них пугали одинаково. Они ведь не доберутся до меня сквозь прутья клетки, верно?

— Не Моревна это, братцы, — вдруг выдала одна из птиц, и все остановились.

— Уверен, Коршун? — усомнился тот, кого я определила как орла. — Ликом так похожа.

— А душою нет, — возразил Коршун.

— Можно подумать, ты души видишь, — хохотнул третий.

— Не вижу, — легко согласился названый Коршуном. — Я не Ворон, души видеть. Но добром от нее веет али злом — чую безошибочно.

— Ты кто, девица? — решил, что пора бы заговорить и с объектом обсуждения, Орел.

— Невеста Кощея, — с усмешкой и невесть откуда опять взявшейся смелостью заявила я. Трапеза живой плотью у нас, кажется, отменяется, но и укрепить свои позиции не помешает. Не простые это птицы явно. Вон и ворона упомянули. Уверена, не какого-нибудь, а того самого засланца неведомого бога.

Птицы переглянулись.

— А где же обручальное колечко, невеста? — тоном разоблачителя коварных обманщиц поинтересовался Орел.

Вот тут он меня уел так уел.

— Моревна забрала, — со вздохом сказала я, не понимая, зачем вообще что-то объясняю каким-то пернатым. Пусть и волшебным.

— Чую, — с задумчивостью произнес Орел, — история тут длинная да сложная. Но она повременит. Дело у нас важное и отлагательства не терпящее. Коршун, Сокол, нам надо спешить.