Книга Требуется жадная и незамужняя, страница 51 – Лена Валевская

Я металась по комнате. Плед! Я его забыла вернуть на скамейку, так и пришла с ним в особняк. Плед отлично укрыл и Лютика и всю корзину целиком, но добавил нам подозрительного вида. Только это не имело сейчас никакого значения. Главное — спасти ребенка!

Лишь бы дожил. Лишь бы успеть…

Сердце пронзила тревога. А вдруг не дотянет? Я не знаю, насколько серьезная эта рана, и не отдает ли концы малыш в этот самый миг?

И тут я вспомнила про возвращающий жизненные силы камень. Подойдет! Быстро засунула руку под подушку и вытащила… сразу два камня.

Что за ерунда?

Знакомый светящийся синий камешек я сразу бросила, откинув плед, в корзину. Второй, красный, с зеленой прожилкой, оставила на кровати. Не до него, позже разберусь, что нам такое подкинули в мое отсутствие.

А теперь в лес!

Не знаю, видел ли кто-нибудь мой спуск с балкона через окно и забег по саду. Я не таилась. Мама спешила. Мама больше никого не боялась.

Никого и ничего.

Даже леса. Даже жуткую ночную Тварь.

Любые страхи меркнут, когда приходит один единственный — страх потерять свое дитя.

— Ты здесь? — крикнула я, добравшись до отпечатавшегося в моей памяти и на картине места. Не спрашивайте, как я нашла его среди одинаковых с виду деревьев, полян и густых кустов. Я и не искала. Я бежала и бежала, прижимая к себе драгоценную ношу. Пока не поняла, что именно вот тут, рядом с мрачной чащей, три месяца назад я повстречала свой главный в жизни кошмар.

— Отзовись! — звала я его, словно от этого зависела моя судьба.

Потому что так оно и было. Потому что от него зависела жизнь моего ребенка. А значит, и моя жизнь тоже.

Я бросила плед на землю и открыла корзину, не зная, что меня ждет, иопасаясь увидеть самое страшное. Я ведь даже не понимаю, дышит насекомыш или нет! Никогда не понимала.

— Лютик! Ты как?

Малыш даже не пошевелился.

— Лют! — В панике закричала я на весь лес. — Ты где? Ты мне нужен!

Ни один дикий зверь не прошелестел в траве, только в кронах деревьев запела птица.

— Я знаю, что ты разумный! И я уверена, что ты понимаешь мою речь! Так приди ко мне! Это срочно!

Безмолвный лес был свидетелем моих воззваний.

Лют не отзывался.

Я не сдавалась.

Я продолжала звать. Пыталась докричаться в это лесное равнодушное молчание. Достучаться до чужого внимания.

— Послушай, я его родила! Твоего ребенка. Его хотели у меня забрать, но я его спрятала. Но мне нужна твоя помощь! Его пытались убить! И почти убили! Он сейчас ранен, и я понятия не имею, как помочь моему ребенку. Понимаешь? Он же не человек. Я даже человеческих младенцев не знаю, как лечить, а он совсем иной, непонятный.

Но мне по-прежнему никто не отвечал. Только ветки скрипели от дуновений ветра, да где-то продолжала кричать одинокая птица.

— Я даже не знаю, мальчик это или девочка… — чуть не плача, проскулила я. — И зову его… Лютиком… Но он сейчас не отзывается. Совсем…

Тишина была мне ответом.

Я больше не сдерживала слез. Всё мое отчаяние прорывалось сейчас через рыдания.

— Он же умрет, понимаешь? — всхлипывала я, понимая, что говорю с единственным собеседником на весь лес — самой собой. — А вдруг я сделаю что-то не так? Вдруг наврежу ему?

А вдруг я ошиблась? И приписала чудовищу несуществующий разум? И по лесу бродит совершенно дикая и опасная тварь, готовая разорвать любого, кто высунется из поместья?