Книга Требуется жадная и незамужняя, страница 78 – Лена Валевская

— Что? — опешила я. — Ты о чем?

— Амулет забвения. Я показал его тебе и активировал.

Я вспомнила тоненький звон колокольчика и поразилась коварству Ле Ёна.

— На Лютов он не действует, — подтвердил муж. — А вот ты подверглась его магии.

На меня накатил ужас. Ле Ён меня заколдовал? Попытался лишить памяти? Тогда у него ничего не вышло! Я прекрасно помню и Лютика, и все эти месяцы в поместье!

— Сейчас твоя память постепенно разрушается, — равнодушным голосом произносил анасар Ле, пока я лихорадочно рылась в воспоминаниях. Все на месте, ни одно не пропало? А вдруг я уже что-то забыла и даже не подозреваю об этом?

Накатила паника. Я схватилась за голову, словно это могло остановить уничтожение памяти.

Так, Женя, давай. Как ты сюда попала? Меня перенес Жу Даль. С помощью какого-то амулета. Что было дальше? Что-то про свадьбу. Брачная ночь! Синяя луна и бесконечный бег по коридорам особняка. Лес? Вроде дальше был лес… Что случилось в лесу?!

Лютик! Мой малыш я тебя помню. Солнышко мое, насекомчик. У тебя паучьи ножки и милая мордашка. А еще… А еще…

Я была готова удариться в истерику, осознав, что забыла, как выглядит мой сын!

— Нет! — взмолилась я. — Ён! Прекрати это! Не надо! Лютик! Я нужна ему! Я… мама…

— Никакая мама ему не нужна, — возразил человек напротив меня. — Мама всегда человек, ей не понять и не принять нас. И в этом мире не должно остаться на одного человека, знающего о том, что мой сын — Лют.

— Ён… — простонала я, а мои мысли тонули в тумане забытья. — Не… делай… этого…

Последней каплей воспоминаний стали ледяные зеленые глаза…

Уже месяц мне снился ребенок.

Нет, не так.

Это был только голос. Далекий, едва различимый и до надрыва отчаянный.

Он звал свою маму.

Иногда он плакал. Горестно, с такой непередаваемой тоской, от которой я металась во сне, в какой-то нереальной туманной мгле, и кричала, кричала в ответ.

Это было невыносимо.

В такие ночи я просыпалась мокрой от холодного липкого пота, после чего долго не могла уснуть. Крутилась в кровати или сжималась в комок, пытаясь сдержать рыдания. Я не понимала, что со мной и почему так реагирую на обычные сны. Хорошо, не обычные. Странные. Непрекращающиеся. Вызывающие лютую тоску. Но всего лишь сны.

Ведь у меня никогда не было детей.

«Мама! Где ты? Вернись!»

Днем я отгоняла мрачные мысли. Днем мне было не до переживаний.

Я отчаянно искала работу. Деньги, которыми со мной рассчитались по последнему месту работы, заканчивались. Большая их часть ушла на предоплату съемной квартиры, оставшиеся едва погашали потребности в еде и транспортные расходы. Если в ближайшее время не устроюсь хоть куда-нибудь, даже техничкой, я окажусь на улице.

Опять.

Месяц назад я уже осталась без жилья и работы. По факту гораздо раньше, но отсчет новой жизни и памяти начался именно в тот ледяной ноябрьский день. Только что я привычно шла на работу, в кофте, джинсах и ветровке, наслаждаясь просыпающейся зеленью на редких тротуарных деревьях и робким весенним теплом, как вдруг оказалась посреди городского парка в белом театральном платье в стиле ампир и красивых, утонувших в снегу балетках.

Как я тогда не окоченела от холода, до сих пор загадка.

При мне оказалось овальное зеркальце в серебристой оправе, которое я держала в правой руке, да маленькая красивая сумочка на длинной цепочке через плечо. В первую очередь я проверила ее содержимое. Ожерелье, богатое на вид, но, скорее всего, реквизит из того же театра, что и платье. Пара колец. И всё. Ни денег, ни документов, ни смартфона. Ни ключей от съемной квартиры.