Книга Требуется жадная и незамужняя, страница 99 – Лена Валевская

— Папа! — Лютик уже добрался до Ёна и тормошил его, заливаясь слезами. — Проснись!

Одна из восьми застывших лап дернулась и судорожно поджалась к брюху. Я забыла, как дышать. Тело Ёна охватило тусклое сияние. Трансформация длилась дольше, чем раньше. Слишком долго, но, в конечном итоге, на земле навзничь лежал человек — совершенно обнаженный, словно обескровленный, со спутанными, рассыпавшимися по траве черными волосами. Он тяжело дышал — но дышал!

Не помня себя от счастья и уже не обращая внимания на пугающую и опасную близость его безумного папочки, я бросилась к мужу.

— Ён! Он сильно тебя ранил? Очень больно? Скажи хоть что-нибудь!

— Яд, — хрипло выдавил Ён и закашлялся. — В хвосте…

По телу мужа прошла мощная, выгнувшая его судорога. Глаза распахнулись, невидяще, в болезненном напряжении, уставившись в ночное небо.

Хвост Люта не просто выглядел скорпионьим. И поблескивающий влажный яд на его кончике не был бутафорией.

Лютик схватил папу за руку и расплакался.

— Ён! — запаниковала я. Вызвала на ладонь светящийся исцеляющий шарик, попутно убив несколько ближайших деревьев, но такая мелочь не волновала жену, пытающуюся спасти любимого мужа. С размаху впечатала древесную энергию в грудь Ёна. Ну же!

Мышцы Ёна слегка расслабились, судорога отпустила тело. Муж хрипло, прерывисто вздохнул и закрыл глаза.

Получилось? Исцелен?

— Спасибо, — едва слышно выдавил из себя Ён. — Так… легче…

Хотелось посмотреть на его рану. Убедиться, что она привычно затягивается, доказывая живучесть этих пришельцев из неведомого и жестокого мира. Но я боялась. Ведь для этого придется перевернуть мужа на живот, а ему и так плохо.

— Ты же справишься, да? — умоляла я то ли Ёна, то ли судьбу. — На тебе же всё заживает как… на Люте!

Он не ответил. Но его взгляд, отчаянно вцепившийся в мое лицо, стремительно бледнеющая кожа и скривившиеся в горькой улыбке губы оказались куда красноречивее любых слов или пустых утешающих обещаний.

— Нет… — прошептала я, все еще не веря. — Нет…

И вливала, вливала в него древесную энергию, уничтожая вокруг всё большую и большую площадь лесного массива.

С отчаянием ощущая, как покидает любимого его собственная жизненная сила.

Не знаю, сколько прошло времени. Мне было всё равно. Мир перестал существовать и больше не имел значения. Вся реальность сфокусировалась до этого бледного лица с закрытыми глазами и утекающей по капле жизни. До едва ощутимого дыхания. До невыносимой боли и недосказанности между нами. До глухого отчаяния и двух сердец, одно из которых вот-вот перестанет биться, а другое мечтает застыть вместе с ним навсегда.

Давно уже погасли, растворились в Ёне последние бесполезные шары исцеляющей энергии. Осталась лишь слабость, дикая усталость, полное отсутствие сил. Я лежала поперек груди неподвижного, вечность назад потерявшего сознание мужа, и не могла пошевелиться сама. А надо ли? Имело ли теперь хоть что-нибудь смысл? И стоило ли вообще просыпаться?..

— Мам! — яркой молнией врываясь в кокон апатии и безразличия, позвал меня детский голосок. — Мама!

Кто это? Дитя, что тебе надо… Дай мне спокойно уйти вместе с ним…

— Ну, мама же! — кто-то нещадно меня тормошил. В голосе звенел страх.

Я нехотя, через силу приподняла голову. И чуть не вскрикнула. На меня смотрели зеленые глаза Ёна. Живые, полные эмоций и слез. Родные чудесные глаза!