Книга Ворон, который меня пленил, страница 8 – Екатерина Началова

Через несколько минут стало страшно так, что даже кончики пальцев похолодели.

Меня точно уволят.

Новенькая хорошенькая приемщица немного украсила серое утро, но долго о ней Рейтор не думал. Ветер свистел, бил в глаза, крепко трепал густые черные перья, выветривая из головы все мысли до единой. В детстве Рейтор считал ветер лучшим другом. Дружить с ним было проще, чем с кем-то из своих. Ветер поддерживал, утешал, не осуждал, ему можно было рассказать или высказать, что угодно, даже показать слезы. Уж слезы-то никому не покажешь, а ветру — можно. Сначала они бегали вместе, потом летали наперегонки. Ветер побеждал чаще, но иногда и ворон мог выиграть. Ветер умел быть незаметным, непредсказуемым, у него не было тени. Иногда он слабел, но всегда набирал силу. Рейтор равнялся на ветер.

Таких как Рейтор в роду, да и во всех родах, выделяли. Иногда говорили почтительно «сын такого-то» или «сын такой-то», но то редко. В детстве называли папенькиным сыночком, но могли назвать и маменькиным. Чьим же еще, если отец с матерью могут решить любые проблемы? А пока сын не вырос, его имени и знать не обязательно. Важнее помнить, кто за ним. А там отец. Всеведущий, глава Совета — строг, сдержан, силен, справедлив. Мать — та, кто остановил Хаос, сильнейшая дочь погибшего рода Скорпионов. Разве можно таких родителей перерасти? Да никогда. Ему же с детства все досталось, у таких, как он лестница под ногой и еще по паре крыльев за спиной — так у Воронов говорят, да и во всех родах, что сто лет, что тысячу лет назад, и после говорить будут.

Обратное приходится доказывать. В то время как другие просто учились, Рейтор тренировался дважды — чтобы превзойти и соперников, и ожидания. И все равно любых достижений было недостаточно. Будто бесконечно летишь к горизонту, а он насмешливо отодвигается все дальше, как бы далеко или быстро не летел.

Порядок обеспечил Рейтора почти всем: отменным здоровьем, любящей семьей, завидным происхождением и небывалым набором перьев, к которому ехидно даровал постыдное бессилие. После инициации Рейтор утешался тем, что хотя бы способен летать, но по большей части скрипел зубами от ненависти — то к себе, то к несправедливому миру. Он ощущал себя яркой оберткой, под которую забыли положить конфету; дорогим сундуком, из которого неведомые воры выкрали сокровища. Отец говорил, что Ворон без силы — все равно Ворон, что характер и воля — его перья, что следует пользоваться тем, что есть. Да, истина… Рейтор кивал, зная, что отца разочаровал. Это матери любят безусловно, отцы любят за дело. Сын лорда не должен был родиться бессильным.

«Кто я, зачем я? Для чего? Почему? За что? Просто насмешка Порядка?» — мысли рвали, грызли, как голодные шакалы.

Потом все изменилось. Случился Кирел, Сокур, Марта и путь к озеру, который все переменил*. Бессилие сменилось абсолютной Силой, а неверие начало трансформироваться в веру. Рейтор стал всеведущим. Но как внезапно разбогатевший бедняк продолжает жить в маленькой хижине, не зная, что делать со свалившимся на него богатством, так и Рейтор, став на высший уровень, по инерции продолжил вести жизнь простого вестника.

«Кто я? Зачем я? Для чего?» — те же вопросы вертелись в голове, но теперь ответы приходилось искать в противоположной плоскости.