Книга Леди, охранник и кусочек ткани, страница 26 – Екатерина Началова

— Ума не приложу, как господа не разорились! Пару состояний точно спустили. Отец говорит, что дочь надо замуж отдавать поскорее, чтобы уже супруг отдувался.

Арсиний закинул в рот новую порцию мяса, мысленно желая удачи будущему счастливчику.

— ...репу никак не ест, не заманить, — кухарка легко продолжала, без спроса соскакивая на пищевую тему. — Я уже и мариновала ее, и солила — ни под каким соусом не употребляет. С рыбой так же, ни текстуры, ни запаха не переносит. И говорит еще так: тек-сту-ра! Какая текстура еще? Еда же! Не понять господ... Грибы вот тоже терпеть не может, липкие и противные, говорит. А польза ее не интересует, хоть что говори, слушать не будет.

— Да, капризные они... высокородные, — понимающе подтвердил высокородный лорд, набив репой рот. Пищевые предпочтения Ровены Арса интересовали мало. — Кавалеры у нее такие же капризные?

— Про них я точно не знаю. Но Мирн говорит, что на обеды ходят короли будто, меньше и не скажешь.

Арсиний скривился. В виде Кэйлуса он не тянул даже на князя.

— Не значилось за ней скандалов? Проблем? Мне для работы нужно, — пояснил. — Чтобы знать, чего ждать.

Кухарка улыбнулась, отрицательно качнула головой.

— Ну уж нет, бэр Кэйлус. Наша леди — драконица высокой крови, воспитанная. Отец-то какой! А мать?! Сколько себя помню, голос не повышала. Воспитание на уровне!

«Угу. А сказать, чтобы начал раздеваться, не постеснялась».

Он недоверчиво продолжил задавать вопросы.

— И дочь такая же? Не крикнет? Но хоть раз было? Швырялась, если не угодили, ругала, ногами топала, когти выпускала? Требовала странное? Била?

— Скажете еще! — фыркнула кухарка. — Она хоть рыбу не любит, но все равно похвалит, да скажет нежно, что наелась. Или просто отдаст. Ничем она не швыряется.

— Не! — подала писклявый голос чернавка, подбрасывая дров в очаг. — Швыряется! Днем светлым клянусь. Швыряется! Ловко так! И ругается! И убивает насмерть! Точно!

— Да когда? Выдумываешь же! — кухарка негодующе поставила котелок, упирая розовые кулаки в пухлые бока.

— Осенью! — чернавка от возбуждения, что скажет важное, аж привстала, гордо глянув на Арсиния. — Я пол мыла. А леди крысу в комнате увидела, и, смотрю, туфлю с ноги стянула... А туфли у нее на крепком каблуке! Так леди прицелилась, да туфлю швырнула и крысу враз зашибла. Той как молотом по башке влетело! А она заругалась еще. ...леди заругалась, не крыса, та уже молчала. Сдохни, серая падла! Вот, что леди кричала. Да, именно «падла», а ты говоришь, «не ругается». Это крыс в доме просто мало! А так бы... Ух!

— И что потом было? — поинтересовалась кухарка.

Чернавка пожала плечами.

— Потом обрадовалась, страсть! Леди обрадовалась, не крыса... Хохотала на весь дом, хвасталась! Даже матушке носила убитую показывать, матушка плевалась, а леди за хвост ее держала двумя пальчиками. Крысу! Не матушку! Но туфли те надевать леди уже брезговала, мне подарила.

Ухмыльнувшись, Арс кашлянул в кулак, скрывая улыбку.

«Сдохни, серая падла? Хоть что-то».

— А ты что с ними сделала? — серьезно уточнила кухарка.

— Ничего, — чернавка пожала плечами. — Мне куда, печь топить? И выкидывать жаль, красивые... С бантиками. Я под кровать положила. Надеваю иногда... по ночам.

— Пусть лежат. Вдруг — крыса, — согласилась кухарка.

Поняв, что о иных странностях ему не доложат, Арсиний безнадежно задал следующий вопрос: