Книга Берта сдаваться не умеет, страница 30 – Екатерина Началова

— Кровь, — его черные глаза щурились. Похоже, мануарцы не дураки повеселиться.

«Хочет смешать нам кровь... Поженить. Издевается», — поняла я, но медлить не стала и решительно протянула ему свою руку. Это ерунда... Нам главное выжить.

«Ерунда», — мысленно повторила я, наблюдая, как он грубо кольнул острием кривого ножа мою ладонь и с силой сжал наши руки. «Ерунда», — уверила я сама себя, наблюдая как священный обряд соединения исполняется под свист и гоготание окруживших нас дикарей. «Мы молчим, мы на чужой территории, это насильно, без подтверждения, а значит... не считается».

Свист вокруг стоял оглушительный.

Наконец, мануарец отпустил наши руки и подтолкнул Криса ко мне.

— Уходить, — ухмыляясь повторил он.

Я глянула на перекошенное от бешенства лицо Криса. Похвалы в его глазах не было. Клянусь, если бы взглядом можно было бы размозжить голову, моя была бы уже смята в лепешку. Взгляд Змея не обещал мне ничего хорошего.

— Беги! — вслух прошипел он и резво дернул вперед под улюлюканье и свист.

Оскорбившись, я побежала за ним по узкому коридору из дикарей. Никто нас не задерживал. Поднялся шум, воины провожали нас подбадривающими выкриками, активно топая и хлопая себя по бедрам. С каждой секундой я понимала, что здесь что-то не чисто: они подгоняли нас словно... овец.

Следуя за спиной Криса, уже через минуту я увидела реку, за которой стояла Эгида. Утренний туман поднимался с холодной воды, окутывая крепость в густую молочную дымку так, что были едва видны башни. Начало светать.

«Ещё немного и спасены», — с облегчением успела подумать, когда рядом с виском просвистела стрела.

Они начали стрелять.

«Вот почему никто не возвращался», — запоздало поняла. — «Они не отпускают, просто развлекаются».

Крис припустил зигзагами. Сейчас! Сила быка разорвала мои мускулы, подпитывая сокрушительной мощью, и я тоже дернулась в сторону, стремясь уйти с прямой траектории.

Словно две спирали, то расходясь, то пересекаясь, мы бежали к реке. Умом я понимала, что шансов выбраться не было. Мануарцы были прекрасными стрелками, попадали нашим в глаз через много метров, сама видела... И сейчас стрелы летели на нас, просто указывая путь. Одна вонзилась в землю рядом с ногой, за ней прилетела вторая ровно там, куда я хотела наступить. Они забавлялись, они предугадывали направление бега, может даже делали ставки, кто...

Комарик кольнул ягодицу. Знаю, что это за комарик.

Надо бежать. Надо... надо... Я вижу фигуру Криса, который обгоняет меня на несколько метров. Он шустрый, в него попасть труднее...

Рассерженный бык взревел, напоминая о том, кто я и какому роду принадлежу, поэтому на одном из витков спирали, я не свернула, а вихрем влетела в улюлюкающих воинов, роняя и прихватывая одного за горло. Под ногой хрустнул второй.

Затем побежала дальше.

Гул мануарцев стал звучать вслед с одобрением. Сила и жестокость — единственный язык, который понимает веками воюющий народ, не знающий иной забавы. Стрелы засвистели чаще, гул нарастал, вибрируя в висках и подгоняя. Крики вслед становились все злее, и в какой-то миг стали настолько злыми, что я недоуменно оглянулась. Тут же вспыхнула от радости: «Дракон! Наш!»

Это было настоящее чудо. Драконы жаловали крепость редко и никогда не предупреждали о том. Взмахивая огромными золотыми крыльями и на лету подцепляя воинов загнутыми когтями, дракон сделал несколько кругов над лагерем орды, сея панику, сдувая огромными крыльями. Забавляясь, летел низко, почти у земли. Морда зверя, казалось, усмехалась, слыша, как племя распаляется от криков и бессильной злости: они ничего не могли сделать с ним, копья и стрелы отскакивали от бронированной чешуи как тонкие сосновые иголки. Впрочем, и дракон не мог ничего с ними сделать, не имея право дышать огнем на чужой территории. Он не спасал нас, нет. Что ему до двух крошечных фигурок, из массы других? Дракон просто развлекался.