Книга Волчья ягода, страница 17 – Екатерина Началова

Шрам на загорелой мужской щеке изогнулся в презрительно-насмешливой гримасе. Отвечать «да» стало страшновато, но я крепилась.

— Да. Хочу перепроверить, — совершенно точно произнесла я, не отводя взгляда. — Я видела чужака в нашем лесу. Это мог быть он или кто угодно! Не я.

Шрамированная бровь опять слегка приподнялась. Чуть удивленно. Только на секунду, потому что в следующую он хмыкнул:

— Ясно.

Не прощаясь, развернулся. Они оба ушли, оставляя меня одну.

А я, постояла немного и, собравшись с силами, вошла в здание.

Через полчаса

Опять эта сложная смесь чувств. Не собирали ради меня никакого торжественного совета старейшин, ничего. Какой-то седой сосредоточенный Волк в маленькой комнате с одним столом и стулом, принял сопроводительное письмо, махом распечатал и ни разу на меня не посмотрел. Я робко стояла перед столом, рассматривая черную вышивку рубахи на худощавых плечах и гадала.

«Это старейшина или кто?»

— За проступок отработаешь на нас одну луну, — безразлично сказал, не пытаясь ни рычать, ни строжиться. — Будешь делать, что велят.

Я даже ощутила разочарование.

«И все?»

Стоя перед ним, я не решилась присесть, да он и не предлагал. Робко кашлянула.

— Бэр, а вы... старейшина?

— Один из семи. Индир, — он говорил неэмоционально, все еще водя пальцем по строкам письма.

Я слегка приободрилась, ощущая, что все не так страшно.

— Не брала я те корни, бэр. Это...

— Корней нет, тебя видели перед ними, на месте твой запах и нож, — он сразу заговорил жестко. — Один шанс тебе уже давали, когда отпускали, второго не будет, спуску не дадим. Если отправлю охотника повторно и он ничего не найдет, получишь наказание еще и за ложь. Отрежем кончик языка. Мы не любим нарушителей, не любим воров и не любим лжецов. Уверена, что хочешь рискнуть, женщина?

Он говорил то же, что и Дрей. Они полностью уверены, а я... Я — уже нет. Взвесив все, и одновременно прижав драгоценный кончик языка к зубам, я вынужденно отказалась.

— Нет... Рисковать не хочу...

— Ирис проводит, покажет, где будешь жить, скажет, что делать. Как зовут? — без паузы обронил, все ещё вчитываясь в бумагу.

— Аса... Я — тр...

— Кто ты — меня не интересует, — быстро оборвал и впервые посмотрел на меня странно яркими синими глазами. — Твое дело — отработать провинность. Либо труд, либо кровь — для нас это принципиально. Надеюсь, ты понимаешь, что благоразумно остановиться на первом. Трудись добросовестно и через луну вернёшься к своим невредимой. Будешь лениться, отлынивать, вести себя неподобающе — высечем, и придется вести себя как надо. Не поймешь с первого раза, поймешь со второго, третьего, четвертого. Советую пропустить этап неподчинения, миса. Все ясно?

— Не совсем, — честно ответила. В голове все давно скомкалось.

— Неважно, скоро поймешь. Не сегодня, так завтра, не завтра, так... и так далее. Вопросы, жалобы, предложения — сначала к Ирис. Отходить от управы тебе запрещаю. Что будет при неповиновении, я уже сказал. Не искушай, — он махнул рукой. — Теперь ступай.

Выйдя от него и оглянувшись, я однозначно поняла две вещи. Первое: все не так страшно. А второе...

«Только зря платье надевала».

— ...этот помет шакалов утверждает, что утраченный титул быстро не вернуть. Им плевать на то, что я высокороден по рождению. Говорит, сделанного не воротишь, теперь как все. Нужно двадцать лет выслуги, — Таор привычно пружинисто шагал по лесу, но говорил устало. — Или реальные заслуги.